Знайки и их друзья. Сравнительная история русской интеллигенции

Первая студентка из России в Цюрихе открывает в 1867 году новую эпоху: уже в 1873 году их там 104. Через год Софья Ковалевская получает в Гёттингене докторскую степень, а в 1889‐м становится первой женщиной – членом Петербургской академии наук. С началом XX века для слушателей-женщин постепенно открываются официально и прочие двери государственных университетов: Баден – 1900, Пруссия – 1908, Россия – 1911 (вольнослушательницы в университетах допускались с 1906 года). Доля женщин в русской земской интеллигенции, том самом третьем элементе, достигала трети, прежде всего в педагогическом и медицинском секторах. К концу «долгого XIX века» женщины заняли нижние ниши профессиональной интеллигенции в педагогической, медицинской, делопроизводственной сферах.

В то же время их присутствие по-прежнему ничтожно не только на уровне официальных, институционализированных элит, как, к примеру, в профессорском корпусе, но и неофициальных. При том что одним из важных мест сбора французских интеллектуалов служит салон маркизы Арконати-Висконти, среди самих интеллектуалов женское присутствие минимально. Это можно понять не только из социального состава образованной элиты, но и опять-таки по истории слов: феминитив intellectuelles

, интеллектуалки, был, да и остается во французском ученой экзотикой. Заметим и то, что страна равенства и братства одной из последних в Европе вводит «женский бакалавриат» в 1919 году, а избирательное право для женщин – аж в 1944‐м.

С середины XVIII века по всему континенту распространяется мем синий чулок. Первоначально он подразумевает одноименный литературный салон Элизабет Монтегю в Лондоне и относился вовсе даже не к женщине, а к мужчине, натуралисту Бенджамину Стиллингфлиту, который носил синие дешевые гарусные чулки вместо приличествущих для салона черных шелковых. Переправившись через Ла-Манш, синие чулки

(bas-bleus) сливаются во Франции с высмеянными Мольером «учеными дамами» (Les femmes savantes, 1672). И далее, далее – до России. По мере политизации «ученых женщин», появления суффражисток и наших нигилисток, к «синим чулкам» стали относить любую общественно-политическую активность женщин. «Женщины, синие чулочницы, или красные чулочницы, или женщины политические, парламентарные, департаментские – какие-то выродки, перестающие быть женщиной и неспособные быть мужчиною», – говаривал П. А. Вяземский, тут вполне не оригинал.

И наконец, определение интеллигентный/интеллигентная: оно еще более позднее и очень любопытное. Если посмотреть, в какого рода текстах к концу жизни императорской России это слово встречается, то с большим отрывом будут лидировать – как вы думаете, что? – брачные объявления, господа! Хотя, если вдуматься, ничего странного: интеллигентный человек

(как и культурный) не обозначает социальной принадлежности к образованному слою, но характеризует скорее моральные качества, сопутствующие, но не ограниченные образованием. Отсюда ранее употребление сочетаний типа «интеллигентный работник». Отсюда же полемика в «Русской мысли» 1881 года, что «кроме ума и вообще природных дарований, интеллигентный человек должен быть еще (еще! – Д. С.) образованным человеком». И частое соседство с интеллигентным

через запятую синонимичного ряда качеств, например: «Вы человек способный, живой, интеллигентный, симпатичный» (1891).

Довольно скоро интеллигентный становится едва ли не в центре идеала «родственных душ», связанного с «женским вопросом»: «женщина образованная и воспитанная живет с глупым, тяжелым человеком; встретится ей какой-нибудь интеллигентный человек, офицер, актер или доктор, ну полюбит, станет ей невыносима жизнь, она и бежит от мужа» (Чехов, «Огни», 1888). А дальше открываем любой нумер «Брачной газеты» или там местные приложения к ежедневной прессе и видим интеллигентный буквально через слово и по многу раз на странице убористым шрифтом.

Допустим: «Редкий человек для женщин. Интеллигентный, высокого роста, симпатичный брюнет, жизненный и энергичный во всех отношениях, с небольшим капиталом, из хорошей семьи, желает познакомиться с симпатичной и интеллигентной особой» (1907). Заинтересовало? Пишите в контору объявл. за № таким-то. Или с противоположной стороны: «Интеллигент. барышня 20 л., здор., блонд.» (1906). Сама здор. блонд. барышня явно без «солидного капитала» и экономит на каждом знаке. Но длинное «интеллигент.» все-таки оставляет, предпочитая поставить на первое место среди трех своих потенциальных преимуществ, а заодно подчеркнуть, что «интеллигент.» и «блонд.» друг другу не противоречат. Или вот это, мое любимое (1912): «Интеллигентный, молодой человек, 24 лет, жаждя (да! – Д. С.) духовного совершенства, ощущая силу стать немалой духовной единицей, отравленный сознанием материальной безысходности, желает в целях брака завести переписку…»