Знак Десяти

Я уже трогала это руками, но все равно отшатнулась. Согласитесь, у меня были веские причины: не каждый день вы смотрите в зеркало и видите свое горло, разрезанное от уха до уха, и выпавшую трахею, висящую, как переваренная спаржа. Я оценила мастерство исполнения: шея у меня очень тонкая, а приклеенный материал, изображая надрез, не добавлял ей в толщине. Кропотливая работа, сродни масляной живописи.

Помню, как Сьюзи, обнимая меня, щебетала:

– Энни, у тебя восхитительно… получилось!

– Что у меня получилось восхитительно? – переспросила я.

– Играть мертвую, – объяснила Джейн. – Это был твой первый раз? Мы все поверили!

– Что ты чувствуешь, когда ты актриса? – с уважением спросила Нелли.

– Я вовсе не играла мертвую, – возразила я. – Меня чем-то усыпили… и проделали со мной все это.

– Ах, наверно, поэтому… у тебя так хорошо получилось, – размышляла Сьюзи.

– Раз ты была спящей, а не мертвой, значит ты играла мертвую, – заключила Нелли.

Я не знала, что на это ответить. Я знала только, что снова нахожусь среди подруг, что, обнимая Сьюзи, я слегка перемазала ее липкой массой со своей шеи и что, хотя некоторые вещи остались реальными внутри и снаружи того колодца, куда мы все угодили (Мэри Брэддок действительно мертва; покойся с миром, Мэри, где бы ты ни находилась), другие вещи – например, моя собственная смерть – были всего лишь трюками.

Мои товарки дружно помогли мне избавиться от шейного украшения: художник обещал, что это легко снимается и не может быть использовано по второму разу, как медицинские бинты. Таким и был удел нашлепки на моей шее, изображавшей перерезанное горло: мусорное ведро. Потом я умылась и надела униформу. На шее все равно оставались пятна, и общее ощущение липкости не покидало, но в верхней одежде я почувствовала себя лучше. И я была рада увидеться с мистером Арбунтотом, которого привели в мою комнату специально для встречи со мной. Он сам попросил.

Арбунтот был до сих пор в наряде полицейского, но теперь на нем не было ни фуражки, ни бороды, а черную гриву волос он зачесал назад. Оказавшись со мной наедине, пансионер не смог произнести ни слова. Глаза его заблестели от подступивших слез.

– Мистер Арбунтот… – сказала я и расплакалась (и это были не последние мои слезы в тот день).

– Мисс Мак-Кари!.. Я исполнил свою мечту!.. Но вторая моя мечта – она умерла-а-а-а!

Я раскрыла ему объятья. Никогда бы не подумала, что буду обниматься с мистером Арбунтотом, но, видите ли, я точно так же не могла представить, что умру и воскресну к жизни и что убью человека ударом молотка. Нам никогда, никогда не узнать, что с нами случится в этом странном мире. Возможно все, что угодно.

– Я… Я посылал ей записки… – рыдал Арбунтот. – Я хотел, чтобы она пришла ко мне, я бы убедил ее не волноваться из-за того, что должно со мной «произойти». Мистер Икс, разумеется, запретил мне раскрывать наш план, но я не хотел, чтобы она страдала, думая, будто я… Но она не ответила ни на одну записку. – Арбунтот вытер слезы. – В последней я писал, что со мной все будет хорошо и чтобы она не волновалась. Я думал, она оставляет их без внимания. Вы же ее хорошо знали, нашу старшую медсестру. – (Я кивнула ему в ответ.) – Она бы никогда не позволила пациенту заниматься такими вещами.

– Так, значит, вы раскрошили череп Понсонби из-за боли, которая была у вас внутри, – догадалась я.

– Да. И это была другая ошибка. Мне было так пло-о-о-о-охо… – причитал Арбунтот, как будто извинялся. – Я вышел из роли, что недопустимо для актера… Но, уверяю вас, я получил огромное удовольствие, когда этот Салливан – или Перкинс – прятался у меня в комнате и готовил свое устройство, чтобы я болтался как повешенный! И потом, переодевшись в полицейского, выступая вместе с Лоусоном!.. Это было волшебно! – Глаза его снова заблестели. – И хотя я оплакивал смерть Мэри, я, по крайней мере, убедился, что она немножко меня любила. Эти ее выходы на пляж, но-о-о-очью… Как вы думаете – она по мне тосковала? Даже не знаю, во что мне хочется верить…

Я тоже этого не знала, но решила открыть тайну:

– Она хранила все ваши стихи и записки.

– Что? – Лицо его исказилось.

Я рассказала ему о ящике с двойным дном. Передала слова Элли.

И снова его обняла.

В этом странном мире ты никогда не знаешь, как поступишь в следующий момент, что будешь чувствовать.

– Бедная моя Мэри! – всхлипнул Арбунтот, но потом очень быстро пришел в себя и поднял голову. – Она поступила правильно. Поняла, что лучше оставить меня в мечтах, чем принять меня в свою реальность… Учитывая, каков я есть, для нее это было и лучше, и безопасней. Спасибо, что рассказали мне, мисс.

– Мне жаль, что я тогда сожгла… Я не знала…

– Не беспокойтесь. – Арбунтот улыбнулся. – Я помню свои стихи. Важно, что я теперь знаю, что она их читала и они ей нравились. Наша любовь, пускай и невозможная, возродилась из этого пепла и пребывает со мной. – Арбунтот вытер слезы. – Кстати, ведь мы с вами идеально сыграли покойников, – горделиво добавил он. – И я та-а-а-ак благодарен мистеру Икс!

Мистер Икс. Вот все, что я расслышала.