Знак Десяти

Комод сдвигается внутрь комнаты. Фигура в огромном черном сюртуке, нечто вроде монаха-карлика, пытается открыть окно и выпрыгнуть наружу, но Дойл вскидывает пистолет.

Джимми резко сдергивает ткань, покрывающую голову Кэрролла и лишающую его воздуха: это рубашка Клары.

Кэрролл, кашляя и хватая ртом воздух, валится на пол. Это все еще сон? По всей вероятности, да, ведь Кэрролл видит, что Дойл целится в девочку из револьвера, и видит прекрасное лицо Клары, искаженное страхом и злостью. Ее нога, согнутая в колене и нагая, стоит на подоконнике раскрытого окна. Все остальное тело укрыто сюртуком Кэрролла. Снаружи бушует ливень.

– Мистер Икс, я не могу! – Дойл почти кричит. – Это же девочка! Я не могу!

– Я даю слово, она останется невредима. – Этот голос ни с чем не перепутаешь: это его друг, мистер Икс. Он говорит с порога, сидя на колесном стуле, за которым стоит агент Лоусон. – Если только она не ослушается моих приказов.

– А если ослушаюсь? – спрашивает Клара, как будто из простого любопытства. – Ты что, убьешь меня, малявка? Я ведь только девочка…

– Нет, я не буду тебя убивать, но доктор Дойл может прострелить тебе ногу. Ты не умрешь, но боль будет сильная, это я обещаю. И ты станешь негодной для театра.

– Что тебе от меня надо? – спрашивает Клара. Она все так же красива, но в голосе ее звучит угроза.

– Что ты сделала с преподобным?

– Это был простенький театр, чтобы он сам себя задушил. Скоро пройдет.

– Делайте что угодно, но я отказываюсь в нее стрелять, – говорит Дойл.

– Доктор Дойл, не опускайте пистолет, – просит мистер Икс. – Это девочка, но она очень опасна.

– Я не могу, – отказывается Дойл. – Не могу!

– Ну вот, мозгляк, ты сам все слышал, – ухмыляется Клара и снова поворачивается к открытому окну.

– Зато я могу. – Девочка останавливается. Салливан забирает пистолет из рук Дойла. – Ты человек театра, как и я. А среди нас не бывает детей и взрослых: мы все лжецы. – И Салливан опускает ствол, целясь Кларе в ногу. – Решай сама.

Эпилог

Я не назову это воскрешением, потому что это не было столь значительно.

Я не назову это пробуждением, потому что это было чуть более значительно.

Назовем это так: мне стало лучше после потери сознания. И первое, что я увидела, – это были мои подруги. Все как одна рады-радехоньки.

– Ах Энни… ну наконец!.. – Сьюзи очень крепко меня обняла. – Ты вот!.. Там!.. Ты видела?..

После всего, что случилось в подвале, меня отнесли в мою комнату, чтобы я отдохнула. Так я и поступила. Я впала в глубочайший сон, несомненно усиленный воздействием наркотика, а когда я открыла глаза, передо мной были Сьюзи, Джейн и Нелли. На шее у меня до сих пор висела та липкая штуковина; когда все кончилось, я не имела ни времени, ни желания себя осматривать. Но теперь все было по-другому. Я позволила девушкам отвести меня в ванную, и там было зеркало в человеческий рост.