Знак небес

— Да прав ты, прав, — отмахнулся Константин. — Понимаю, что нельзя, хотя и очень хочется. Ты даже не представляешь, как сильно хочется, а этого священника особенно. Даже самому чудно. А впрочем, чему удивляться, когда это и есть самый главный козел-подстрекатель. Кстати, по-моему, я его где-то уже видел, хотя в этих местах впервые, — внимательно разглядывая стоящего рядом с князьями попика, сказал князь. — Странно… — Он потер лоб и с досадой заметил: — Нет, не припомню. Но то, что видел, — точно, очень уж знакомая рожа.

— Да не он самый главный козел, — возразил воевода. — Вспомни-ка, что я тебе докладывал еще по дороге в Рязань. Получается, самый главный, который им все наблеял, в Переяславском княжестве пасется.

— Ничего. Придет срок, и до него доберемся, — заверил Константин и, считая, что разговор закончен, направился к другой кучке, что поменьше.

— Прямо у околицы вешать? — уже вдогон угрюмо осведомился Вячеслав.

Константин хотел уж было подтвердить, что да, вон сколько дубов вокруг, пусть болтаются, да заодно напоминают местному народу о свершившемся возмездии, но затем переиначил, подумав, что это перебор. Для дела куда полезнее, если эти рождественские украшения воочию увидят черниговцы.

— Лучше у самого Дона, прямо у берега, чтобы с той стороны поглядели. Авось если кто еще в набег соберется, глянув на них, призадумается. — Константин повернулся к оставшимся пленным. — Теперь с вами как быть? Бабы сказывают, грабили, но не убивали. Стало быть, нет на ваших руках людской кровушки. Ну что ж, ваше счастье. Но за разор отвечать придется. Посему налагаю на вас следующую кару: быть вам в холопах у тех баб, что кормильцев лишились. — И возвысил голос, перекрикивая поднявшийся недовольный ропот: — Благодарить надо за милость да за то, что разобрался, а не повелел всех огулом вздернуть.

Гомон стих. А ведь действительно — разобрался, не стриг под одну гребенку. Да и холопство, чай, не сук с веревкой — и удрать можно. До Дона отсюда и десяти верст не будет, а за ним уже черниговские земли, в коих у рязанского князя власти нет, как успел вполголоса сказать один из пленных своему соседу. Однако Константин краем уха уловил его слова. Уловил и отреагировал, кое-что пояснив:

— Будете вы все не обельными, а в закупах. Да и срок малый — два года. Правда, как работать станете. Если успеете все восстановить — раньше отпущу, уже после следующей весенней пахоты, а станете лениться — подольше пробудете. Но если кто надумает бежать, — счел он нужным предупредить будущих холопов, — то, едва мои люди его поймают, велю забить в колодки и кинуть в выгребную яму. А через три дня, если от вони не сдохнет, отмоем и продадим иноземным купцам. Они за русских мужиков хорошие деньги платят. Не думаю, что выживет. А посему советую о том и не помышлять.

Но тут к Константину робко подошла одна из женщин. Униженно кланяясь, она срывающимся от волнения голосом заметила:

— Мне ить избу-то и свои сыны отстроили бы, токмо их всех в полон забрали. Ежели бы ты, княже, подсобил их выкупить, век бы за тебя богу молилась.

— Вячеслав, — повернулся к воеводе Константин, — вели быстренько допросить будущих висельников — куда дели полон и где он находится.

— Уже, — кивнул тот. — Я ж как чувствовал, что еще не все закончилось. — И бодро отрапортовал: — Всех, кого из Пеньков забрали, пока держат в Дубицах — это селище верстах в пяти от Дона. Завтра собираются отвезти на торжище в Новгород-Северский или в Чернигов. Не спешили с отправкой, потому что хотели дождаться тех, кого привели бы из Залесья. Охрана у них — человек пять. Остальные все здесь, так что дело плевое. Само селище, правда, огорожено тыном с кольями, да еще небольшой вал имеется, но ни стен, ни башен нет. Думаю, возьмем без шума и пыли. Если завтра с утра пораньше одной сотне выйти, то к вечеру она преспокойненько вернется.

— Боюсь, что не выйдет у нее спокойненько, — нахмурился Константин. — Они тоже не дураки. Раз никто из набега не вернулся, значит, влетели. Тревогу поднимут. Осаждать придется, а там, глядишь, и помощь подоспеет. И гонцов они за нею, как знать, могут послать именно завтра поутру.

— Значит, ей сейчас выходить? — уточнил воевода.

— Сейчас, но я боюсь, они уже все поняли. Сделаем так: возьми с собой все три, что у нас под рукой, и покажи силу, чтобы им там, в Дубицах, страшно стало.

— А здесь вообще никого не оставлять?