Знак небес

И вроде бы отец Варфоломей не раз и не два представлял себе, как терзают его злые язычники-дикари, а он стойко выдерживает многочисленные муки, чтобы удостоиться за них впоследствии ангельского венца, но тут ему стало не по себе. Он вновь нырнул за спины князей, продолжая недоумевать, отчего бы это с ним такое, особенно учитывая, что некогда он довольно-таки смело спорил с сидящем перед ним рязанским князем, и было это не столь давно, прошлым летом.

А Константин снова потер лоб, пытаясь припомнить, где он все-таки встречался с этим попиком. Вон и голос знакомый, он его точно слышал, но в голову так ничего и не приходило. Ладно, потом разберемся.

— Батюшка верно сказывает, — подтвердил Мстислав Глебович и криво усмехнулся. — Понимаю, некогда тебе у себя под носом язычников примечать. Тебе эвон Владимир с Ростовом подавай. Известно, княжества у других князей отымать да детишек без уделов оставлять куда слаще. Вот мы и…

— А тебе, княже, что за печаль была до язычников моих? Ты кто — митрополит или черниговский епископ? — перебил Константин и, игнорируя остальные намеки Мстислава — еще не хватало вступать с ним в дискуссию, — спросил у Любима: — В чем вина этого князя?

Тот немного помедлил, склонив голову и испытующе поглядывая на Мстислава Глебовича. Константин не торопил. Времени до сумерек предостаточно, так спешить некуда. Наконец Любим удовлетворенно кивнул и приступил к перечню:

— Воя твово в Пеньках самолично на копье вздел. Все жечь повелел. Баб хлестал нещадно, а одной старухе руку перебил, чтоб знала старая, как на князей кидаться. Здесь, в Залесье, еще одного ратника срубил и кузнеца тоже.

— Да тот кузнец Точила самым главным у них был, кто Велесу да Сварогу жертвы приносил! — снова выкрикнул попик. — Ты спроси-ка, спроси сам у вдовицы его, у Пудовки, а уж она тебе как на духу ответит.

Константин повернул голову к глухо ворчащей толпе.

— Где вдовица? — спросил негромко.

Легко раздвинув перед собой двух набычившихся мужиков, угрюмо стоящих в первом ряду, вперед из задних рядов вышла крупная женщина лет сорока. Отвесив низкий поклон Константину, она повернулась к Мстиславу Глебовичу и с вызовом произнесла:

— А и скажу, таиться не стану. Он хоть и приносил Сварогу жертвы, да токмо никого никогда не забижал.

— Она и сама, поди, язычница! — радуясь тому, что все его слова полностью подтвердились, закричал Мстислав Глебович.

— Христианкой я была, а вот ныне… — Пудовка неторопливо сняла с шеи веревочку с болтавшимся на ней маленьким деревянным крестиком, сжала его в кулаке, подошла поближе к пленному и с силой швырнула ему в лицо. Повернувшись к Константину, она твердо продолжила: — Ныне не желаю, ибо не хочу пребывать в одной вере с этим кровопивцем. — Она, не глядя, кивнула на Мстислава.

— А я говорил, я говорил! — снова выкрикнул попик.

— А ты и вовсе молчи, — повернулась к нему женщина. — Из-за тебя все, окаянный. Не ведаю уж, какому богу ты служишь, но знаю, что злой он, как наш Чернобог, и негоже такому поклоны бить да ради него от наших чистых и светлых отрекаться.

— Богохульница! В аду сгоришь! — завопил возмущенный неслыханным кощунством отец Варфоломей.

— Вот-вот. Цельными днями он нас ентим и пугал, — усмехнулась Пудовка. — А когда мужики его в круг взяли, знаешь, княже, что он нам сказывал? Мол, готов он за веру свою мученический венец приять от нас, а за то ему на небесах вечное блаженство бог подарит. Мой-то Точила возьми да спроси: «А нам что от твоего бога будет?» А тот в ответ: «Адские муки. Вечно вам в котлах кипящих вариться». Ишь ты какой. Точила и говорит: «Стало быть, ты, поганец, на наших муках хотишь себе вечное блаженство заполучить? Мы-то, конечно, котлов твоих не боимся, но уж больно противно знать, что такая нечисть, как ты, блаженствовать станет». Опосля того и выкинули мы его из селища. А он, вишь, воротился, да не один — с силой ратной. А теперь хоть казни меня, княже, хоть милуй, но крест его я больше на себя не надену. — Женщина вновь склонилась перед Константином в низком поклоне и, выпрямившись, вскинула голову, ожидая своей участи.

Константин молча встал.

— Всякие людишки Христу поклоняются. Есть среди них и недостойные, кто спорит, но и других тоже хватает.

С этими словами он распахнул на себе полушубок, расстегнул ворот рубахи и медленно полез за пазуху. Как назло, под руку вначале попался оберег.

«Вот бы поп обрадовался, если бы я перепутал и вместо креста машинально достал бы из-за пазухи змеевик, — мрачно подумал он, решив, что надо бы пока на время снять его, а то мало ли.

К тому же женская голова на медальоне удивительно напоминала горгону Медузу. Разумеется, поп про нее, скорее всего, не знает, но ему будет достаточно посмотреть на змей вместо волос, чтобы завопить про князя, что тот не только покровительствует язычникам, но и сам таковым является, таская на груди изображение ведьмы.

Он досадливо поморщился, высвобождая запутавшийся в веревке оберега изящный золотой крестик, наконец извлек его и, показывая вдове кузнеца, негромко продолжил: