Знак небес

— А я, покамест ты почивал, успел славную похлебку сварить. Сейчас отужинаем и поговорим. Тебе-то ныне ничего не снилось?

— Ничего, — пожал плечами Константин.

— Так вот совсем ничегошеньки? — не унимался волхв.

— Как младенец спал, — весело улыбнулся князь.

— Плохо, — построжел лицом Всевед. — Это очень плохо. Стало быть, дубрава дубравой, посох посохом, а Хлад Хладом, — сделал он очередной туманный вывод, понятный лишь ему самому, и поторопил князя: — Да ты ешь, ешь.

Похлебка была сварена на славу. Правда, мясо в ней отсутствовало, но зато в обилии плавали какие-то травки, корешки, стебельки, и все это так ароматно пахло, что второй раз князя приглашать было не надо. Содержимое большого горшка исчезло чуть ли не за пять минут. Покончив с едой, Константин с легким сожалением — еще бы немного не помешало — старательно облизал деревянную ложку, протер ее снегом и выжидающе уставился на волхва. Тот молчал. Прошло минуты две. Внезапно откуда-то сверху донеслось пронзительное воронье карканье.

— Сейчас он подойдет, и мы все обговорим, чтобы не повторяться, — произнес Всевед.

Прошла еще пара минут, и из-за дубов вынырнул Маньяк.

— Ну раз князь здесь, стало быть, опять в Око Марены идти надобно, — даже не поприветствовав, начал он возмущаться. — А у меня делов-то, делов скопилось — страсть. — Он всплеснул руками. — Нет, княже, — произнес ведьмак со вздохом, — на сей раз я тебе не напарничек. К тому ж Юрко твой, который Золото, тоже туда дорожку знает. Чай, довезет.

— Сколь времени тебе надобно на то, чтоб дела свои уладить? — задумчиво поинтересовался Всевед.

— Сейчас точно скажу. — Ведьмак задрал голову, пошевелил пальцами, загибая их один за другим, пошлепал толстыми губами, вытер лысину своей неизменной войлочной шапчонкой и деловито произнес: — Ежели поспешить, то за пару месяцев управлюсь. Ну а чтоб как следует все утрясти, основательно, так тут и трех маловато будет.

— А там половодье, после сев, покос, урожай собирать, — в тон ему подхватил Всевед.

— А без того никак. Тиун я как-никак. Дань опять же кому на погост везти — мне. А после опять дела. Но их, ежели бегом-бегом, за месячишко-полтора переделать можно.

— Стало быть, через год освободишься? — уточнил волхв.

— Да уж не ранее, — солидно заметил Маньяк.

— Ну считай, что год прошел, — вздохнул Всевед.

— А от должности тиуна я тебя освободил, — добавил князь, подыграв старику.

— То есть как прошел?! Как освободил?! — возмутился ведьмак.

Его лысина почти мгновенно покрылась мелкими капельками пота. Он беспомощно развел руками, но, поглядев на своих собеседников, улыбнулся и укоризненно протянул:

— Все шуткуем. Все вам смешочки да хахоньки. Нет чтоб всурьез о делах потолковать.

— Давай всурьез, — согласился Всевед и предложил: — Ты на князя-то нашего повнимательнее взгляни. Может, тогда и сам что поймешь.

Маньяк пристально посмотрел на князя, сделал какие-то загадочные пассы, сосредоточенно поводив руками перед лицом Константина, нахмурился, вытаращил на князя глаза и так резко отшатнулся от него, что чуть было не угодил в костер.

— А он не?.. — проблеял он, обращаясь к волхву.

— Покамест не, — сурово отрезал Всевед. — А чтобы и дальше не, ты мне и нужон.

— А я-то что смогу? Ты что, сам не видишь, какая из него силища прет. Ты-то, конечно, волхв знатный, опять же и посох Перунов с тобой завсегда. Может, и одолеешь его, а мне, ведьмаку простому, тут тягаться не с руки. Всяк сверчок знай свой шесток, — поучительно подытожил он.

— Врешь. Ты такой сверчок, что на любой шесток взгромоздишься, ежели занадобится, — убежденно заявил волхв.

— Ну не на любой, но могу, — согласился польщенный Маньяк.

— Тогда так. Дела свои за день обстряпаешь, а к послезавтрашнему утру чтоб тут был.

— Да я ничего не успею! — возмутился ведьмак. — Да и зачем я понадобился?

— Днем спать будешь, а ночью в его ложнице бдеть. Если что — ну не маленький, сам знаешь, как и что делать, чтоб он спокойно почивать продолжал. Ему, спящему, не так уж и много силенок нужно подкидывать время от времени, чтобы Хлада утихомирить. Тихий он покамест и слабый еще. На это тебя точно хватит.

— И сколь же времени мне так близ него торчать?

— До осени, не меньше, — сказал, как отрезал, Всевед.

— А потом?

— Поглядим. Потом придет, тогда и думать станем, — снова напустил туману Всевед.

— А если он потемнеет так, что?..

— И тут, что делать, знаешь, — последовал жесткий ответ волхва.

— Но на столь долгий срок я и впрямь не смогу. Ты уж прости, старче, но… — Ведьмак, не договорив, нахлобучил на лысину шапчонку и решительно поднялся на ноги, пообещав: — До изока[58], не более, а там никак.

Он уже сделал шаг в сторону, но тут его вновь остановил суровый голос Всеведа:

— Ведьмак! Ты помнишь, что было пять зим назад?

Маньяк с укоризной произнес:

— Вот уж не думал, что ты мне этим когда-нибудь в нос ткнешь. Считал, что друзья мы с тобой, старик.

— Я тоже так считал до сегодняшнего вечера. Напоминать не хотел, но ты сам к тому вынудил. Ну что, будешь должок платить?

— Я свое завсегда отдаю, волхв, — хмуро произнес ведьмак. — Кому, как не тебе, оно ведомо.