Знак Саламандры

Администраторы наперебой начинают объяснять. Элис смотрит на меня, и я ощущаю странное раздвоение – одна часть сознания пытается сгореть со стыда за то, что я тут, вся такая лахудра скандальная, мешаю людям работать, вторая же полнится весёлой боевой яростью и чувствует, как пульсирует на кончиках пальцев магическое пламя.

– Девушка, – ледяным тоном произносит хозяйка салона, – вам лучше выйти. Иначе вас выведет охрана.

– Да щас, – огрызаюсь я. Краем глаза вижу, как в зал проскальзывает пара мужчин в строгих костюмах, но одна я отсюда точно не уйду. – Сашка! Выходи, зараза!

Элис демонстративно переводит взгляд мне за спину, но я не ведусь – вряд ли там что-то интересное, помимо охраны, – а решаюсь на прорыв. На каблуках да вверх по лестнице бежать неудобно, но зато этого от меня не ожидали, потенциальная ведьма ахает и прижимается к стене, а я наконец врываюсь в кабинет и…

Запах специй и цветов. Уютный полумрак. Полукруглый стол. Свечи – почему везде и всегда свечи?! Поднос с чашками и чайником, рядом – каталог и шкатулка с какими-то баночками и пузырьками. Кресло с высокой спинкой у стола и в кресле Сашка: на физиономии идиотская блаженная улыбка, рубашка наполовину расстёгнута, куртка валяется на полу… Гошка уже взобрался к нему на колени, поставил передние лапы на грудь и тычется носом в подбородок, но он не реагирует, пока не ловит мой взгляд. Идиотская улыбка становится шире.

– Ка-тень-ка…

Мне хочется рычать. Подхожу ближе, с размаху залепляю ему пощёчину, так что голова перекатывается по спинке кресла. Он вздрагивает, глядит обиженно – и я добавляю с другой стороны. В кабинет вламывается охрана, я вцепляюсь в Сашкину руку и визжу, чтоб вставал немедленно и шёл домой, щедро добавляя эпитетов разной степени цензурности про него, кобеля, его личную жизнь, каких-то баб и ситуацию в целом. В голове бьётся ледяная мысль, что меня должны видеть и слышать прочие клиентки – убивать на глазах у толпы не станут, хотя Алёне ведь это не помогло…

Гошка рявкает на охранника, протянувшего ко мне руку, и недвусмысленно скалит зубы. Мужик неуверенно оглядывается на хозяйку. Та поджимает губы, указывает взглядом на дверь.

– Нам всем стоит успокоиться, – с мягкой укоризной произносит она, и я снова отлавливаю в себе искры стыда за своё поведение. – Давайте присядем, выпьем чаю…

Ага, понюхаем ещё какой-нибудь дряни.

– Я с тобой, мочалка крашеная, в одном поле не присяду, – шиплю сквозь зубы. – Что ты ему подлила, а?! Гоша, домой, живо!

Охранник уже взялся за ручку двери, но дракон успевает выскользнуть. Снаружи визжат, я тяну Сашку за руку, что ж ты лось-то такой тяжелённый… За дверью снова визжат, Элис нервно оглядывается, Сашка кое-как принимает вертикальное положение, но едва не валится на охранника. Тот машинально подхватывает его, выпустив дверь, и я тут же пинаю её ногой, распахивая во всю ширь.

– Пусть уходят. – От голоса Элис за моей спиной снова веет холодом. – Живо, иначе я вызову полицию.

Мне становится смешно от мысли, что может приехать Князев – вот уж кто будет счастлив нас тут увидеть. Тут же соображаю, что это нервы, что срываться нельзя, надо доволочь этого лося хотя бы до машины и вызывать полицию уже самой – и как так нас отпускают, если эта мымра чем-то накачала Сашку?! Хотя кто его, болезного, знает, может, опять какая-то нестандартная реакция на безобидный чай…

Мы спускаемся, я на автомате продолжаю возмущаться про неверных мужиков, которые как напьются, так сразу налево. Клиентки и мастера продолжают пялиться – кто брезгливо, кто сочувственно. Я очень благодарна охраннику, который поддерживает Сашку справа – одна бы я его не выволокла, он же едва ноги переставляет, словно и впрямь в дымину пьяный. Нас вежливо выводят на крыльцо, вручают Сашкину куртку и напоминают, что видеть нас в салоне не рады, а посему хозяйка очень просит не приходить и не провоцировать. Да со всем удовольствием, мальчики, за километр буду вашу шарашку обходить…

Сашка на морозе слегка приходит в себя и даже придерживает взобравшегося ему на плечи дракона. Я подхватываю его под руку и тащу к машине, с ужасом понимая, что сама водить не умею, а его за руль пускать нельзя ни в коем случае. Так, девочка, сосредоточься, главное – найти ключи и запихнуть его внутрь, а потом…

– Чем-то помочь, деточка? – окликают из-за спины.

Я прислоняю Сашку к машине и оглядываюсь. На тротуаре стоит тётенька за пятьдесят, в розовой спортивной куртке, полосатой шапке с помпоном и с палками для скандинавской ходьбы.

– Спасибо, не надо, – отвечаю машинально, отворачиваясь к Сашке и охлопывая карманы его куртки. Он молча мотает головой, морщится, суёт руку в карман джинсов и протягивает мне ключи. Телефон выскальзывает из того же кармана и падает в снег, какое счастье, что он не остался в салоне…

– Ох, мужики, вечно как напьются, так и никакие, а нам потом разгребать, – сетует за моей спиной спортивная тётенька. Я кривлюсь, тычу в кнопку на брелоке, машина бодро пиликает в ответ, но стоит мне протянуть руку к двери, как на запястье ложится чья-то ладонь.