Знак Вопроса 1998 № 02

Совсем иную версию приходилось слышать в детстве Максиму Горькому. Уникальность ее заключается в том, что здесь единственный раз прямо говорится о катастрофе и катастрофе геологической. Вот как звучал геологический раздел духовного стиха о граде Китеже, что нашептывала будущему писателю его бабушка:

И сказал Господь Саваоф

Свет архангеле Михайле:

— А поди-ко ты, Михайло,

Сотряхни землю под Китежем,

Погрузи Китеж во озеро.

При прочтении этого отрывка, даже мало-мальски знакомому с сейсмической картиной среднерусской полосы читателю станет ясно, насколько нелепа для нее такая катастрофа и насколько точно она воспроизводит обстоятельства палестинской драмы. Безрезультатные экспедиции аквалангистов на дно Светлояр-озера лишь подтвердили предположения о бессмысленности всяких поисков Китежа в русских пределах. Поэтому сразу приступим к анализу явно зарубежных истоков легенды.

Собственно, на Руси, кажется, менее всего делали тайну из прототипа китежского сказания и нередко прямо прилагали к списку сказания о граде Китеже главу «О содомском море» из книги хождений Трифона Коробейникова. Правда, формально такая компоновка обусловливалась принципом контраста, где городам палестинских греховодников противопоставлялся город праведников Китеж. Но противопоставление это являлось скорее результатом книжного мудрствования, нежели живого народного чувства. Судить так позволяет само русское название города: Китеж — тезка, часто упоминавшегося на этих страницах, знаменитого своими потопными традициями, сирийского города Кадеша. Иная, малоизвестная транскрипция названия русского города — Кидиш — лишнее тому подтверждение.

Хочу подчеркнуть, Китеж именно тезка Кадеша, а не филиал. В сиро-палестинском регионе было множество Кадешей (Кадеш-Кинза, Кадеш-Варни и др.), так как слово «кадеш» (святой, святилище) представляло собой обычную приставку к названиям городов. Слово это не исконно семитское или, во всяком случае, не только семитское, потому что также принадлежит к праиндоевропейской лексике.[5]

Какой из утонувших в Мертвом море городов назывался Кадешем и упоминался русскими под именем Китежа, сейчас сказать уже невозможно, но следует допустить, что после катастрофы слово «кадеш» (святой) стало общим наименованием всего оказавшегося на дне Мертвого моря.

Палестинские корни сказания о граде Китеже сразу же объясняют все его темные и противоречивые места. Например, гибель русского города принято связывать с историческим лицом — ханом Батыем, возглавлявшим татаро-монгольское нашествие на Русь. Однако существуют списки сказания, где роль «Батыя» исполняет мифическая «девка-турка». Видимо, русский народ на протяжении своей долгой истории успел забыть, кто был подлинным противником его предков на территории Палестины и потому последовательно привязывал гибель праотеческого города к ближайшим по времени недобропамятным именам и народам. Хотя, думаю, можно догадаться, что «Батый» и «девка-турка» заняли на Руси место упомянутых в Библии месопотамских царей. Читатель должен помнить, что по библейской версии, гибель Содома и Гоморры от стихии последовала вслед за разгромом, учиненным в этих городах войском пришедших из Месопотамии царей.

Противоречива и география сказания о граде Китеже. С одной стороны, он четко привязан к Светлояр-озеру под Нижним. А с другой стороны, легенда о граде Китеже примыкает к лишенному ясных географических ориентиров своду сказаний о стране блаженных — Беловодью. В нем Китеж фигурирует в качестве легендарного села Скитай. Насколько темна была география Беловодья, видно из того, что в некоторых случаях русские мужики, прослышав о существовании реальной страны Китай, целыми деревнями снимались с мест, шли и доходили-таки до него. Однако страны блаженных, понятно, в Китае не обнаруживали.

По справедливости говоря, разобраться с Беловодьем было действительно до крайности трудно. Оно описывалось как группа островов в океане, где население говорило на «сирском» (сирийском) языке, но при этом стране чрезвычайно холодной, «где морозы бывают необычайные с расселинами земными». Нас, в свете теории о палестинской прародине легенды о граде Китеже, не может удивить то, что по представлениям россиян население страны блаженных поголовно говорило на сирийском языке и что Беловодье является рифтовой зоной («с рассединами земными»). Несколько смущает сообщение, будто «расседины» — впадины Вади-эль-Арабы образовались от морозов, но и это объяснимо. Не только русские пытались украсить «потопную» легенду элементами северного колорита, сходные попытки предпринимались иранцами, алтайцами, североамериканскими индейцами. Поэтому сейчас, убедившись в палестинских корнях легенды о граде Китеже, перейдем к не менее важной проблеме происхождения самого названия града Китежа.