Знак Зевса

Но путь к царскому престолу ему преграждали другие претенденты, не менее значимые по силе духа и, главное, обладающие более знатными родовыми связями, чем он. Прежде всего, Архелай – сводный брат последнего царя, Пердикки. Затем Павсаний из рода линкестов: его позиции считались наиболее сильными, поскольку он заручился военной поддержкой фракийского царя Котиса. Ещё был

Аргей, рассчитывавший на помощь афинян. Филипп, понимая, что шансов у него немного, прибег к проверенным в таких случаях средствам – подкупу, шантажу и убийству. От неведомой болезни неожиданно умирает Архелай. На охоте от случайной стрелы погибает Аргей. За щедрые дары, переданные Котису, Фракия отказала Павсанию в дружбе. В такой ситуации остальные претенденты на царскую власть в Македонии быстро утратили пыл.

Афины и заодно с ними Фивы, неожиданно обнаружив в лице царского опекуна опасность своим интересам, в ответ пригрозили вводом союзнического войска в Пеллу. Вот когда пригодились Филиппу уроки риторики, преподанные ему в детстве греческим учителем красноречия! Он вступил в дипломатические переговоры, услаждая слух опытнейших политиков лестью, клятвенными обещаниями дружбы и личной преданности. Он предлагал Афинам помогать в укреплении македонской армии, обещая использовать её в интересах афинян на Халкидике против Олинфа, Амфиполя, Потидеи и других независимых греческих городов. Удивительно, но обольстительным речам малоизвестного правителя Македонии поверили. Противники – Афины, Фивы и Спарта – успокоились и вновь занялись привычным делом – кровопролитными войнами между собой за гегемонию в Элладе. Такова была первая и весомая победа молодого македонского политика, позволившая ему немедленно заняться подготовкой к Общевойсковому собранию, на котором предстояло утверждение его царём. Но вначале нужно было заручиться поддержкой военной элиты, самым видным представителем которой являлся Антипатр.

Антипатр

Антипатр был лет на пятнадцать старше Филиппа, но это не помешало зарождению их крепкой дружбы. А всё началось холодным зимним вечером в Эги, древней резиденции македонских царей. На дворе стоял промозглый месяц Перитий (середина января – середина февраля). До этого Филипп появлялся в Эги часто – охотился в горах, а по вечерам у очага просматривал собрание редких рукописей, хранящихся в царской библиотеке, где наряду с греческими драмами находил немало записей из истории Македонии. Поэтому сегодня он с некоторым волнением ожидал к ужину гостя из Пеллы. И повод был неплохой – на завтра договорились поохотиться на косулю.

Антипатр появился в своей манере – шумно и без церемоний. Филипп встречался с ним в Пелле, когда был жив брат Пердикка. Но тогда богатый землевладелец и командир элитной македонской конницы не позволял близкого общения с юнцом. Когда Филипп получил права опекуна царского наследника и был почти у власти, он сам не торопился делать решительных шагов к сближению с Антипатром, боясь ошибиться в выборе надёжного единомышленника. Теперь настала пора менять тактику обоим, и Филипп пригласил Антипатра посетить Эги ради зимней охоты в горах.

На госте был зимний гиматий – тёплый плащ; военного человека выдавал решительный громкий голос и уверенная походка. Антипатр был высокого роста, крупный телом, скорее, громоздкий. По крайней мере, так показалось Филиппу, когда он увидел долгожданного гостя в дверях кабинета. Длинные ухоженные волосы Антипатра крупными волнами падали на полные плечи, спереди они доходили почти до бровей, скрывая лоб. Гость и хозяин встретились взглядами. В чёрных, настороженно прищуренных глазах Антипатра испытывающие огоньки.

– Хайре!

В приветствии он коснулся широкой ладонью своей груди – жест честности и открытости отношений. Филипп ответил улыбкой, будто давнему другу, сделал шаг навстречу. Обоим сразу показалось, что они открыты друг для друга, что случается крайне редко среди подозрительных и суровых македонян.

После обычного обмена приветствий, разговора о непростой дороге в Эги и погоде они перешли в небольшую уютную трапезную. Засуетились слуги. Подоспел ужин, соблазняющий дразнящими запахами мясных блюд, сдобренных острыми македонскими приправами. Пока они неторопливо насыщались, обсуждая достоинства вина, узнавали друг о друге: Антипатр, оказывается, обожал устриц и фаршированных поросят. Филипп в пище был менее требователен, вино употреблял без особого увлечения определёнными сортами, а пил, будто жажду утолял. Антипатр оживился, когда Филипп похвастался содержанием винария – винохранилища. Слуга принёс высокий глиняный кувшин с узким горлом, запечатанным гипсовой лепёшкой. Густая пыль свидетельствовала, что кувшин долго хранился в темноте и прохладе подземелья. Антипатр оживился:

– О, только очень ценное вино могли затворить таким необычным образом!