Знак Зевса

Большие надежды Филипп возлагал на фалангистов – тяжеловооружённых пехотинцев – гоплитов. Они станут опорой македонского боевого порядка. Придать им для вооружения огромные пики длиной до семи метров – сариссы, поэтому название воинам будет сариссофоры. Фаланги, оснащённые сариссами, покажутся врагу неприступной колючей стеной, словно рассерженный дикобраз!

Филипп пояснил:

– При переходах каждый воин положит сариссу на плечи впереди идущего товарища: так будет ему легче, и не помешает передвижению войска. Еще у сариссофоров появятся мечи и большие македонские щиты, окованные медью. Пора убрать малые греческие щиты из нашей армии. Всех воинов я обяжу носить защитные головные шлемы – нельзя красоваться перед противником, подставляя голову под удары. У легковооружённых пехотинцев появятся луки, пращи и дротики, а у таких же всадников – луки, короткие копья и дротики. И конницу мы разделим на три группы: будет у нас лёгкая, средняя и тяжёлая конница – последняя вооружится не очень длинными сариссами, зато длинными мечами или кривыми саблями…

При этих словах Антипатр, сам начальник конницы, не удержался от вопроса:

– Филипп, ты затрагиваешь конницу, зная, что всадники в македонском войске всегда были из представителей знати, избранными, элитой. В сражение они шли всегда как считали необходимым. Если командовать ими будет полководец, захотят ли они служить у него, подчиняться ему? К тому же, судя по твоим словам, наёмный командир может быть греком или человеком вообще низкого сословия. Как тогда быть? На мой взгляд, если ты потревожишь всадническое сословие, получишь обратный результат. Сейчас каждый всадник старается выгодно отличиться в бою доблестью и храбростью, а ты предлагаешь дисциплину, подчинение, приказы! Нет, с конницей у тебя может не получиться!

– У меня такое не случится, Антипатр! В новой армии главным станет не служение полководцу, а Македонии. Это будет великой честью! Поэтому не будем сомневаться в своих земляках.

Антипатр согласился наконец с доводами Филиппа, хотя в последний момент не удержался, чтобы не спросить:

– Филипп, на какие деньги Македония начнёт создавать наёмное войско, и почему ты уверен, что наберём достаточное количество наёмников?

– Деньги для начала реформирования в казне имеются; потом армия начнёт сама себя содержать за счёт средств, что вернёт отобранное врагами у Македонии. Так что сейчас больших расходов не предполагается. – уверенно ответил Филипп. – Страну поделим на военные округа – можно, на двенадцать или даже шестнадцать, откуда будем брать воинов в регулярную армию, которая послужит Македонии без перерыва на пахоту или сбор урожая, как сейчас. Будем продолжать набирать в пехоту крестьян, пастухов и охотников из горных районов – они всегда были отличными воинами и им не привыкать к трудностям. А в конницу пойдут молодые люди из земледельческой знати. Нужно только заинтересовать: простой народ – хорошим жалованьем и земельными наделами, а знать – командирскими должностями, всенародным почётом и уважением царя.

– Здорово придумано! – с восторгом отозвался Антипатр. – Я с тобой во всех твоих делах, Филипп!

Закончив важный разговор, похожий более на военный совет, Филипп и Антипатр крепко обнялись, давая клятву верности друг другу и Македонии.

* * *

С памятной ночи в Эгах в лице Антипатра Филипп нашёл не только опытного советника и помощника по военной реформе, но ещё и близкого человека, старшего товарища. Используя своё влияние в армии, он вёл тайные и явные переговоры с влиятельными хилиархами, полководцами, в том числе с Парменионом, Полиперхонтом и другими членами высшего военного совета. В результате элита согласилась вознести двадцатипятилетнего Филиппа на македонский престол.

Теперь общевойсковое Собрание решало, быть ли ему царём. Этот древнейший орган политической власти не признавал ни семейное престолонаследие, ни родовитость и знатность, ни, тем более, богатство – во внимание принимались только личные достоинства кандидата. При голосовании не было различий по рангам и происхождению: простолюдин или знатный, пехотинцы, всадники и военачальники были равны друг перед другом. Народ выбирал царя над собой, но для себя! Собрание в Македонии было выше своего царя, так как царь был «первый среди равных»! Оно было палладиумом – опорой и защитой, когда каждый македонянин считал, что именно он вершит судьбу страны. Даже если речь шла о смертном приговоре явному преступнику, его судьбу определяли голосованием, а не решением царя.

Филипп побаивался Собрания, поскольку знал, что обязательно найдутся недоброжелатели, исходя из претензий остальных претендентов или по личным мотивам. Но всё прошло для Филиппа спокойно: большинством голосов аккламацией, или «выкрикиванием», Собрание отстранило от престола неразумного малыша Аминту, передав царскую власть опекуну Филиппу.