Знаки ночи

И правильно. Уродов нынче развелось сильно много, тех, которые напрочь не понимают, где грань проходит между просто злом и запредельностью.

– Спасибо тебе, Танюша, – поблагодарил я девочку. – А мороженое я потом себе сам куплю. Честно-честно!

– Смотри, обещался, – погрозила мне пальчиком девчушка, и они с отцом потихоньку отправились вниз по бульвару, беседуя о всякой всячине, вроде розовых слоников.

«Дай тебе бог хороший жизни, малышка, – подумалось мне. – И чтобы ты не вляпалась в какую-нибудь сверхъестественную ерунду, вот как я. А если и вляпаешься, то пусть тебе обязательно повезет, и ты выйдешь из нее целой и здоровой».

Семен Маркович появился только минут через десять, я его издалека заприметил. Дело к осени, небо в тучах, потому смеркаться начинает рано, и синеватые отблески призрака на дорожке Гоголевского бульвара не заметить крайне сложно. Даже если тебя обуревают противоречивые мысли.

– Спасибо тебе еще раз, Саша, – сказал он мне и попытался присесть рядом на скамейку. Это у него сделать не получилось, но он не очень-то и расстроился. – И вот еще что. Я тут вчера тебя обругал, так ты меня прости. Не со зла ведь, на нервах.

– Что? – я не сразу понял, о чем он ведет речь. – А, это… Да я уже забыл. Дело обычное, все иногда из себя выходят.

– Алле зачем соврал, сказал, что я уже ушел? – полюбопытствовал он. – Чтобы успокоить, или?..

– Или, – не стал скрывать я. – Скажи я, что вы поблизости ошиваетесь, она бы дергала меня без остановки. Кстати – надеюсь, она мне поверила?

– Странно, но да, – рассмеялся призрак. – Вообще-то Аленький никому никогда не верит, есть у нее такая черта. А тут прямо на удивление. Так Вадику, водителю, и сказала: «Он ушел. Теперь совсем ушел, я это чувствую». Так что не волнуйся, она тебя больше не побеспокоит.

– Хотелось бы верить, – я проводил взглядом симпатичную девушку, проходящую мимо, и еще сильнее понизил голос. Не хватало только, чтобы меня за психа приняли. Сейчас граждане бдительные стали, мигом «скорую» вызовут. – Мне лишние проблемы не нужны. И так жизнь не сахар.

– Слушай, а ты все-таки кто? – спросил Семен Маркович. – Я так и не понял.

– Ведьмак, – ответил я. – Понятней стало?

– Нет, – не стал врать толстяк. – Это как ведьма, только мужчина?

– Что-то вроде того, – согласился я. – Правда, подозреваю, что ты о ведьмах не сильно много знаешь. Максимум то, что видел в детстве в фильмах вроде «Вия».

– Так и есть, – подтвердил Семен Маркович. – А они другие, эти ведьмы, да? Не такие, как в кино?

– Лучше тебе не знать, – искренне посоветовал ему я. – Там все очень непросто.

– Ну и ладно, – весело ответил призрак. – Да и неважно это уже. Скажи, Саша, а как это будет? Ну когда ты меня…

– Быстро, – подумав, произнес я. – И не больно. А что на той стороне – я не знаю, по крайней мере, пока. Но, думаю, не так там и плохо, обратно-то никто не возвращался.

– Главное, чтобы мне разрешили Аллу дождаться, – обеспокоенно заметил Семен Маркович. – Вот ведь, я же сейчас землю покидаю, а ощущение такое, будто в обычном аэропорту регистрации на рейс жду.

– Уместная аналогия. – Я огляделся вокруг, удостоверился, что рядом никого нет, и поднял правую руку. – Как-то так оно и есть на самом деле. Ну что, Семен Маркович, пора.

– Прощай, Саша, – толстяк поднес свою ладонь к моей. – Береги себя.

– Легких дорог, – ответил ему я, и наши руки слились в одно целое.

В тот же момент меня изрядно тряхнуло, правда, было неясно – то ли это произошло физически, то ли на ментальном плане. Горло перехватило, и стало тяжело дышать. Знаете, как бывает, когда ты пришел в жару домой, а в холодильнике стоит непочатая бутылка газировки – «Пепси» там или «Фанты». Вот ты ее, ледяную, открыл и сходу стакан маханул. Газ мигом забивает пересохшее горло и в какой-то момент резь от пузырьков газа даже начинает причинять боль. Но одновременно ты испытываешь и некоторый катарсис от удовольствия – оно же холодное, вкусное!

Здесь было то же самое. Именно сейчас я понял, что те бедолаги с лесной поляны и в самом деле были лишь тенями прошлого и отголосками своей же памяти, безликими и чужими как для жизни, так для смерти. Они слишком долго существовали в не-жизни, так долго, что даже та сторона про них забыла.

Что уж говорить о тех ощущениях, которые я сейчас испытывал? Чужая жизнь, проходила через меня, как вода через фильтр. Описать это невозможно, как невозможно описать всю прелесть того самого весеннего дня, когда ты впервые понял, как на самом деле велик и прекрасен этот мир, и что ты в нем непременно будешь счастлив.

Теперь я знал про Семена Марковича все, я на секунду стал им, и весь его жизненный путь был передо мной – от первого крика до того момента, когда он начал срывать галстук с шеи, задыхаясь от боли, взорвавшей грудь.

А потом он ушел. На миг я увидел яркие звезды в прозрачно-голубом утреннем небе, и одна из них сияла невыносимо ярко и невероятно притягательно. Настолько, что я захотел раствориться в ее блеске, слиться с ней в одно целое и стать частью этого неба.