Знаменитые самоубийцы

– У вас неправильно поставлена задача, начинайте с самого начала.

Но в нерабочее время охотно присоединялся к своим сотрудникам, которые отмечали какие-то праздники за общим столом в институтском подвале. Дружил с академиками-математиками. Собирались они у Ивана Матвеевича Виноградова в его квартире на Тверской, выпивали, гуляли по ночной Москве. Дружба Келдыша с Виноградовым кому-то казалась странной. Академик Сергей Петрович Новиков, не скрывая своего возмущения говорил и писал о доносительстве Виноградова, о его нескрываемом антисемитизме и развращающем влиянии на многих математиков…

Мстислав Келдыш не был сухарем и не отказывался от радостей жизни. Однажды он зазвал к себе в кабинет главного архитектора академии, которому поручили строить новое здание на Ленинском проспекте, и предложил это отметить. Тот стал отказываться:

– Не могу – я за рулем.

Келдыш его успокоил:

– Ничего, я вам налью такой коньяк, который наша милиция не узнает. Французский…

Как это свойственно одаренным натурам, он был человеком широких и разнообразных интересов. Он знал и понимал классическую музыку, разбирался в живописи, любил французских импрессионистов.

– Деньги в загранкомандировках, – рассказывает академик Игорь Михайлович Макаров, – он тратил на литературу- профессиональную математическую, которая ему была нужна, и на произведения искусства.

В те годы Игорь Макаров был заместителем заведующего отделом науки и учебных заведений ЦК КПСС, после Келдыша он станет главным ученым секретарем президиума Академии наук.

До Келдыша президент не занимался текущими проблемами, скажем, строительством, деньгами. Это решали главный ученый секретарь, аппаратные начальники. Келдыш все взял в свои руки, вникал, контролировал строительство.

Заместитель главного ученого секретаря Академии наук Владимир Алексеевич Виноградов своей властью увеличил зарплату советским ученым, работающим на Кубе.

Министерство финансов усмотрело в этом незаконное расходование средств и нанесение ущерба государству. Министр финансов информировал Академию наук, что намерен передать материалы в Генеральную прокуратуру для привлечения Виноградова к уголовной ответственности. Угроза была реальной.

Мстислав Всеволодович снял трубку аппарата правительственной связи и позвонил министру финансов. Сказал, что решение было принято с его ведома и оно уже дает положительные результаты. На этом все закончилось. Жаловаться в прокуратуру на Келдыша было невозможно.

«Келдыш, – вспоминал Андрей Дмитриевич Сахаров, – произвел на меня сильное впечатление деловой хваткой и живостью ума, умением ясно сформулировать сложные научные, инженерные и организационные вопросы, мгновенно находить какие-то новые их аспекты, не замечаемые другими».

В мае 1971 года сотрудники келдышевского института поехали домой к Андрею Сахарову и вручили ему поздравительный адрес к 50-летию, где первой стояла подпись Келдыша. По мнению многих математиков, Келдыш долго сохранял уважение и симпатию к Сахарову. Но потом ситуация изменилась, и из келдышевского института уволили известного правозащитника Валентина Федоровича Турчина. А осенью 1973 года началась публичная кампания осуждения Сахарова. Некоторые академики с удовольствием осуждали Сахарова, других заставил Келдыш. Это поручение ему дали в ЦК.

Академик Черток пишет, как в марте 1965 года Келдыш находился на космодроме, готовя вместе с Королевым очередной пуск. В самый ответственный момент, когда космонавтов уже посадили в корабль, Келдыша позвали к аппарату ВЧ. Это был секретарь ЦК КПСС Суслов. Он просил Келдыша срочно вылететь в Москву и провести общее собрание Академии наук, которое бы осудило академика Сахарова и, может быть, даже исключило его из академии.

Келдыш не посмел возразить. Он вернулся на старт и попросил Королева дать свой самолет для полета в Москву. Королев поинтересовался, что случилось. Келдыш рассказал, и Королев пришел в ярость. Он отвел президента Академии наук подальше, чтобы никто не слышал его слов, и стал кричать, что для этого он самолет не даст. Ставить вопрос об исключении Сахарова – позор. Он не отпустит Келдыша с космодрома и готов говорить с Сусловым и объяснить ему, что президент Академии нужен именно здесь…

Келдыш никуда не полетел. Ему это простили, потому что старт был удачным. А Келдыш понял, что ставить вопрос об исключении Сахарова нельзя – позора не оберешься. Но история характерная. Мстислав Всеволодович знал, когда и по какому поводу можно спорить с высшими чиновниками, а когда лучше не противоречить.

Келдыш на заседании в правительстве заверил, что система очистки вод Байкала абсолютно надежна и строить целлюлозный комбинат можно. Так что он не помешал этой идее, которая едва не погубила Байкал, хотя именно президент Академии наук должен был первым вступиться за уникальное озеро, хранилище питьевой воды мирового уровня.

Болезнь и смерть

Мстислав Всеволодович был фанатически предан делу. Никогда не щадил себя, не давал себе ни роздыха, ни послабления.