Знания древних о северных странах

Мы видели, следовательно, что популярная в древности легенда об амазонках предопределяла известным образом восприятие греками-колонистами причерноморских стран социальных установлений, обычаев и религиозных обрядов местного населения. Она повлияла на топонимику северочерноморских берегов, в том смысле, что греки перенесли туда из Малой Азии некоторые "амазонские" наименования. Порой подобные ассоциации приводили к прямым недоразумениям. Так, Лукиан[31] помещает на Кавказе племя махлиев, путая их, вероятно, с засвидетельствованными другими авторами махелонами,[32]

- недоразумение, которое объясняется тем легче, что описывающий племя махлиев, обитавшее в действительности в Северной Африке, Геродот (IV, 177 сл.), не упоминая ни слова об амазонках, подчеркивает они описанием их женских празднеств и беспорядочности половых отношений явно "амазонский" характер этого племени.

Влияние легенды об амазонках распространялось не только на этнографию, но также и на историографию древности. Если мы сравним сообщения Диодора Сицилийского о походах амазонок в западные области Малой Азии и Сирию[33] с описаниями соответствующих походов киммерийцев и скифов у Геродота и Помпея Трога, то нельзя будет не заметить, что материалом для сказаний об амазонских войнах, описанных Диодором, послужили данные о набегах понтийских варваров на эгейские берега Малой Азии и Северную Сирию.

Завоевания и подвиги, приписывавшиеся в историческом рассказе названным по именам киммерийским и скифским царям (именам, находящим себе к тому же подтверждение в свидетельствах современных киммерийским походам ассирийских источников), в легендарном повествовании, воспринятом позднейшей историографией, составляют содержание истории амазонок без существенных изменений. Из этого следует, во-первых, что малоазийские греки легко отождествляли с амазонками те кавказские племена, которые под именем киммерийцев (гимирраи) и скифов (ишкуза) наводнили в середине VII столетия до н. э. переднеазиатские пространства, разрушили ряд западномалоазийских городов и проникли вплоть до Сирии, придя в соприкосновение с египтянами,[34]

во-вторых, это свидетельствует и о том, что легенды об азиатских походах амазонок, будучи воспоминанием об этих исторических событиях, относятся ко времени значительно более позднему, чем сами эти события, и литературной обработке подверглись, быть может, лишь в эллинистическую эпоху.

Амазонская легенда впитала в себя и более поздние, нежели киммерийские походы в Малую Азию, и в то же время несравненно более памятные для греков события. Достаточно прочесть у Плутарха рассказ о походе амазонок через Скифию в Грецию, в Аттику, для освобождения увезенной Тезеем царицы их Ипполиты,[35] чтобы понять, что перед нами не что иное, как мифологизированная история похода Ксеркса в Грецию в 480 г. до н. э. Народное сознание настолько глубоко восприняло эту легендарную историю греко-персидской войны (греки воспринимали ее как войну с азиатским миром вообще, который и символизировали амазонки), что празднование победы над амазонками в Аттике имело место в том же месяце Боэдромионе, что и празднование победы над персами у Марафона.

«Аримаспея» Аристея из Проконнеса

В сообщении об отдельных северо-восточных странах и племенах Геродот (IV, 13 слл.) ссылается на Аристея из Проконнеса, о котором тут же (IV, 14 сл.) сообщает некоторые подробности. По его словам, сын Каистробия Аристей, один из знатнейших граждан города Проконнеса, по вдохновению Аполлона после своей смерти или исчезновения, отправился к исседонам и, возвратившись обратно, составил поэму под названием "Аримаспея", в которой, видимо, излагались причины вторжения киммерийцев в Малую Азию.

Что названная весьма интересная поэма существовала в действительности (это пытался отрицать уже Дионисий Галикарнасский)[1] , показывают отрывки из нее, сохраненные в сочинении Цеца и в безыменном сочинении Περί ύψους. В этих отрывках речь идет об исседонах с косматыми волосами и о живущих далее них одноглазых аримаспах, любящих коней. Павсаний и Плиний также передают, что Аристей писал в своей поэме об аримаспах, на которых-де он переносит характерную для киклопов одноглазость, толкуя на основании этого и самое их имя, а также о стерегущих золото грифах, с которыми из-за него воюют аримаспы. Весьма вероятно также, что к Аримаспее может быть возведено то место в "Прикованном Прометее" Эсхила,[2] где речь идет о горгоннах и одноглазых коневодах аримаспах, встречающихся на пути беглянки Ио.