Золоченые

По коже мгновенно разлетаются искры. Я едва замечаю раздраженное ворчание смертовизгов, рычание женщин в доспехах… я чувствую лишь грохот собственного сердца и тепло Кейты. Оно наполняет все мое существо, несмотря на холод воды.

Кейта на вкус как карамбола и огонь.

Как родной дом.

Время словно застывает вокруг нас, окутанных магией. Мгновение, которым я буду дорожить вечно. Когда Кейта наконец отстраняется, в его глазах удивление.

– Всегда хотел, чтобы мой первый поцелуй случился с кем-то особенным, – шепчет он. – Чтобы он случился с тобой.

От слез щиплет глаза.

– Я рада, что это был ты, Кейта.

– И я рад, – отвечает он, еще раз сжимает мою ладонь, а затем забирается на Масайму. – Прощай, Дека. Быть может, однажды мы снова увидимся.

И он исчезает, выехав из пещеры на эквусе, под рычание смертовизгов и алаки-старейшин.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться, но усмиряю свою печаль. Нужно думать о более насущных вещах. Нужно задать тысячу вопросов. Если я – Нуру, существо, созданное, дабы освободить смертовизгов и алаки, то как же мне выполнить свое предназначение?

И что же Белорукая? Если все это правда, почему она позволяла мне творить над смертовизгами столько зверств? Они с моей матерью могли предотвратить все, что произошло, если бы просто похитили меня при рождении. Зачем они вообще позволили мне расти среди людей, переживать столько боли, если все это время я могла быть здесь, среди себе подобных?

Вопросы вертятся в голове, но размышлять над ними некогда. Наваливается усталость, сейчас я поддамся ей и засну.

* * *

С наступлением утра Белорукая все еще рядом, а с ней и несколько смертовизгов. Они все стоят кругом, соединив руки, издавая горлом рокот. Звук отзывается в моем теле дрожью, заставляя сухожилия быстрее срастаться, крепнуть, и я благодарна им, благодарна за всю их заботу. Армия императора отсюда всего в четырех днях пути.

Мысль наполняет меня беспокойством. В конце концов, там Бритта и остальные. Могу лишь надеяться, что их не наказали, когда меня нарекли предательницей. Могу лишь надеяться, что Бритта выздоравливает – что она не скончалась от ран или чего похуже.

Например, от Права казни…

Гоню прочь ужасную мысль, возвращаясь к вопросу своего происхождения. Что вообще значит быть Нуру? Как именно я должна освободить богинь? Теперь я знаю, что они здесь, на вершине этой горы, спрятаны в храме, подобном тем, в которых гнездились смертовизги. Вот почему они там и собирались, вот почему вырезали семью Кейты, когда их здесь обнаружили. Это их главное святилище: место упокоения их богинь. А первобытные гнездовья – миф, который Белорукая создала, чтобы император сосредоточил здесь все свои армии.

Это, полагаю, облегчит мне задачу. Пока я буду освобождать богинь, император и войска будут слишком заняты битвой. Но что произойдет, когда я справлюсь? Все еще не представляю. Я даже не знаю, каковы эти богини – какова истина по сравнению с тем, что мне рассказывают.

Поворачиваюсь к Белорукой. Она стоит рука об руку с Катьей, продолжая рокочущий напев.

– Белору… то есть Фату, – исправляюсь, называя ее настоящее имя.

Женщина улыбается.

– Белорукая вполне сойдет. Фату – старое имя, которого уже давным-давно никто не боится. А вот Белорукая… – Она щелкает пальцами в железных перчатках. – Это имя скоро станет нелегко позабыть. Кроме того, получить его от тебя – для меня величайшая честь.

Я содрогаюсь. Что-то в ее глазах говорит мне, что она и правда так считает.

– Почему так важно освободить богинь? Что изменится, если они вернутся в наш мир?

– Все, – отвечает Белорукая. – Изменится все. Императоры Отеры слишком долго нас угнетали. Клеймили нас демонами. Но теперь настал их черед. Как только ты пробудишь богинь, они сделают Отеру такой, какой она была когда-то – землей свободы, где мужчины и женщины правят наравне, где женщин не оскорбляют, не избивают, не насилуют. Где их не делают узницами в собственных домах, где им не говорят, что они грешны и нечестивы.

Белорукая смотрит на меня сверху вниз, и ее глаза серьезны.

– Ты поможешь нам возродить те радостные времена. Ты поможешь нам завоевать свободу для всех нас – для каждой женщины в Отере, даже той, кто не алаки.

Свободу для каждой женщины…

Я содрогаюсь, вспоминая страх Газаль перед водой, тоску Катьи по дому, слезы в глазах Белкалис, когда она просила меня никогда не забывать. Все они такие разные – и все сражаются с миром, где они нежеланны, ничтожны, презренны.

Свобода для них – свобода для всех нас. И под рокот смертовизгов я позволяю себе раствориться в этой драгоценной мысли.

34

Полное исцеление занимает два дня. Все это время меня окружают рокочущие смертовизги. Они не едят, не спят, просто выполняют порученную им задачу. Когда на второй день я наконец встаю, то чувствую себя как никогда сильной. Это даже к лучшему. Армия уже у подножия гор, цитадели смертовизгов. Вот-вот разразится последняя битва.

– Готова? – произносит Белорукая, жестом приказывая мне выйти из воды.