Золоченые

– Когда Золоченые, проливая слезы, создали золотое семя, из которого ты выросла, я была там, – заявляет Белорукая. – Когда джату создали Право казни и вписали его в Безграничные Мудрости, дабы сделать законным, это я спрятала тебя у себя в утробе. И когда мои сестры воссоединились, готовясь к этой войне, это я нашла твою мать – юную алаки на грани перехода, не подозревающую о своем божественном наследии.

Божественное наследие…

Что-то в этих словах заставляет меня покрыться мурашками, но я сдерживаюсь, храню молчание.

– Уму начала истекать божественным золотом в пятнадцать лет, – продолжает Белорукая. – Когда она в панике бросилась ко мне, я поведала ей, кто она и что случилось с нашим родом. Она рыдала у моих ног, спрашивала, чем может быть полезна. И я поняла: она – идеальный сосуд. Мы дождались возраста, в котором она могла тебя понести, и когда она вошла в воды озера Варту-Бера, я опустила в них твое семя. И вот десять месяцев спустя появилась ты, по образу одновременно и Умы, и мужчины, которого она выбрала, чтобы тебя растить. Идеальное подобие человека.

Грудь сдавливает, и я едва дышу. Семя? Сосуд? О чем она?

Кейта качает головой.

– Вы сбиваете Деку с толку, – произносит он, переводя взгляд с меня на Белорукую и обратно. – Все эти толки о божественном золоте и семени. Вы говорите на языке не легенд, а истин.

– Легендами люди называют то, что не понимают, – насмешливо фыркает Белорукая. – Они считают меня легендой, и все же я живу с тех самых пор, как из враждующих племен была рождена Отера. Я помогала создавать эту империю. Я, мои сестры и наши матери… вот, кто сделал Отеру такой, какова она теперь.

– Матери? – ахаю я. – Вы о Золоченых? О демонах?

Перед глазами мелькает вереница храмов. Неужели Белорукая отправляла меня туда намеренно, чтобы я сама увидела статуи?

– Демоны? – Белорукая презрительно взмахивает рукой. – Золоченые никогда не были демонами. Они – богини. Они правили Отерой, пока против них не восстали собственные сыновья. Джату отчаянно жаждали власти, потому пленили наших матерей и убили нас, своих сестер, и всех наших детей. Они, предатели, думали, что им удалось нас уничтожить, но из последних сил матери им помешали. Последним свободным вздохом они сделали нас, алаки, поистине бессмертными, дав нам силу воскресать еще более свирепыми существами – смертовизгами. А затем они создали Нуру, единственную, кто способен существовать между алаки и смертовизгами. Единственную дочь, способную освободить их всех.

Внутри меня что-то разбивается на куски. Теперь я понимаю, почему смертовизги произносили слово «Нуру» с такой обидой.

Белорукая подбирается ближе, заглядывает мне в глаза.

– Ты – Нуру, Дека. Ты – избавительница. Твоя задача – освободить наших матерей. Освободить нас всех.

Я не могу шелохнуться, не могу дышать. Избавительница? Освободить их всех?

– Бред! – выплевывает Кейта. – Что это значит, Дека должна…

– Тебе слова не давали, человечий сын! – щерится незнакомая женщина в доспехах. – Тебе здесь не рады.

Смертовизги ощетиниваются, по пещере эхом разносится сердитое рычание.

– Убийца! – восклицает одна.

– Лорд Гар-Фату. Сколько он убил… – вторит другая.

Они обступают его, гремя шипами.

– Кейта! – ахаю я, силясь подняться из воды.

Он быстро обнажает меч, готовый защищаться.

– Успокойся, Дека. – Белорукая мягко толкает меня обратно и уходит к женщине в доспехах. – Оставь его, Зайнаб.

– Но он…

– Он сохранил Нуру, рискуя собственной жизнью, – сурово перебивает ее Белорукая. – Одного этого уже достаточно. К тому же он никогда не предаст Нуру. – Повернувшись, она твердо смотрит Кейте в глаза: – Не предашь?

– Нет, конечно! – отвечает он. – Она моя… моя напарница.

– Именно, – принимает его невнятное признание Белорукая и снова обращается к Зайнаб: – Вдобавок он мой потомок.

Зайнаб рычит:

– У тебя их сотни. У всех нас. Все мы матери. Праматери.

Белорукая неумолима.

– Ты к нему не прикоснешься. Никто его не тронет. – Она многозначительно оглядывает смертовизгов. – С этого момента и до тех пор, пока лорд Гар-Фату не попытается нас убить, мы отвечаем ему тем же.

По пещере разносится ворчание. Белорукая рывком разворачивается к собравшимся.

– Такова моя воля как вашего генерала, и вы подчинитесь!

Ворчание мгновенно стихает, даже смертовизги больше не перещелкиваются на своем языке.

– Уходи, – говорит Белорукая Кейте. – Возьми Масайму. Он доставит тебя к армии в целости и сохранности.

– Но я… – обеспокоенно поворачивается ко мне Кейта.

– Уходи, пока мои сестры не разорвали тебя на части, – приказывает Белорукая. – Их терпение иссякает.

Кейта быстро кивает.

– Могу я хотя бы попрощаться?

– Поторопись.

Снова кивнув, Кейта опускается в воду, мягко прижимает ладонь к моей щеке.

– Дека, – тихо произносит он с печалью во взгляде.

Я силюсь протянуть ему мизинец и улыбаюсь, когда Кейта обхватывает его своим.

– Обняла бы тебя, если бы только могла пошевелить руками, – шепчу я и хочу признаться, совсем тихо: – Кейта, я…

Он касается моих губ своими.