Золотая формула

– Это, когда я через забор сиганул, – сказал он, показывая царапины. – А это, – он повернулся ко мне спиной, – когда ейный муженек за мной по квартире гонялся с утюгом. С раскаленным! Когда он успел его накалить?!

Под Петькиной правой лопаткой я увидел характерное пятно от ожога.

– Поверишь, – продолжа

л Соловей, – сам дохленький, просто мозгляк, а силищи в нем, что в твоем носороге. Еле я от него отбился. Но некоторые чрезвычайно важные детали нижнего белья утрачены безвозвратно, – Петька страдальчески сморщил лицо и пояснил: – дело в том, что мои праздничные, выходные, трусы остались там, в их семейной спальне, завалились куда-то. Для меня это настоящая трагедия! – он возвел глаза к потолку. – Они у меня от Кельвина Кляйна были. Дорогие. В цветочках и с кармашком для презервативов. Разумеется, трусы рано или поздно найдутся. Это понятно. И мозгляк натянет трофей на себя и примется в нем щеголять. Даже не знаю, как я это переживу… Очень жаль трусов. Очень. Может, позвонить ему и попросить прощения? Позвоню и скажу, что больше не буду. Как думаешь, вернет он тогда трусы или нет? Должен же он понять, что его жена согрешила не с олигархом, которому трусы девать некуда, а с нищим русским писателем, у которого трусов-то раз-два и обчелся.

…Соловей первый раз женился еще в бытность свою студентом. Его избранницей стала дочь действующего генерала. Жила она с родителями на Большой Садовой, рядом с гостиницей «Пекин».

Квартира была огромная, с камином, двумя балконами, бильярдной-библиотекой, несколькими спальнями, шестидесятиметровой столовой, кабинетом и гостиной со старинным беккеровским роялем, на котором, впрочем, никто не играл.

Многие подозревали Соловья в этической нечистоплотности, в намерении вскарабкаться на Олимп, используя выгоды удачной женитьбы. Ибо генеральская дочка никак не подходила к роли возлюбленной. Не говоря уже о роли жены. Она выглядела так, словно ее только что извлекли из стиральной машины. Она не пользовалась косметикой. Очки носила с такими мощными окулярами, что казалось, будто она рассматривает вас в лупу. При этом она щурилась; создавалось впечатление, что она приноравливается, как бы половчее насадить вас на булавку.

Невозможно представить человека, который мог бы испытывать к этому бесцветному созданию хотя бы малейшее подобие любовного влечения. Тем не менее, у этой серенькой мышки на втором году замужества завелся любовник, молодой и успешный карьерный дипломат. Соловей знал об этом. И никак не препятствовал связи.