Золото пахнет мёдом и перцем

Незнакомый фей пошёл к двери и три раза стукнул согнутым указательным пальцем. Щёлкнул замок. И дверь действительно открылась.

– Заходите, заждались уже, – раздался из-за неё голос Клавдии.

Гномы не двигались с места. Тогда их схватили, и впихнули внутрь. Дверь закрылась.

* * *

– Здравствуйте, здравствуйте, деточки, – протянула Клавдия весёлым тоном. – Что же вы меня, старуху, ждать заставляете? А?

Экс-королева взбила руками свои золотые волосы и захохотала. Да, золотые, а не седые. Старухой она быть перестала. Янка догадалась, почему. Здесь, у входа в её мир, Клавдия снова стала сама собой. Внешне. А внутренне злобной бывшей фейской королевой она не переставала быть ни на секунду.

Гномов пихнули на пластиковые стулья, ободранные и поломанные, без спинок и подлокотников.

– Отдыхайте, отдыхайте, шустрые гномики, набегались по Москве, будь она неладна, а?

– Куда там набегались, Клава, в уме ли ты? Этим собачатам семь вёрст добро пожаловать, я на них на производстве на моём насмотрелся.

Из стоявшего в углу кресла пытался подняться… Да, старичок Серёжа, начальник подземной золотой шахты. Кресло было продавлено почти до пола, и его без того короткие ножки задрались выше головы. Он болтал ими, как перевёрнутый на спину таракан.

– А ну, подсоби, дубина стоеросовая! – крикнул Серёжа стоявшему ближе других Нестору. – Легче, обалдуй, не брюкву из грядки тянешь!

Брюкву тянуть Нестору было бы легче. Наконец, с кряхтеньем фей добыл гнома из кресла.

– Ну вот, здравствуйте, что ли, старые знакомцы!

Вытянутый из кресла Серёжа с явным удовольствием оглаживал одежду. В своей шахте он ходил в красных штанах, грязных и драных, здесь успел приодеться. Драные красные штаны он заменил на новые красные штаны от спортивного костюма. Голое пузо гордо торчало из-под серого пиджака с серебряным блеском. Ансамбль завершал ярко-зелёный галстук на грязной шее. Серёжа подошёл к гномам.

– Вот этих помню, – ткнул он пальцем. – Этого стервеца никогда не забуду.

Серёжа остановился перед Толстым.

– Тьфу, посмотри на себя, охломон! Сидел бы сейчас на золотом стульчике рядом с моим золотым троном, горя не знал. Ну никакого понятия нет у молодёжи! Скажи-ка честно, милок, сколько раз ты пожалел, что не пошёл ко мне в заместители? Ась?

Толстый отвернулся.

– Клава, я тебе что говорил, они лучше дикошарые по этой, как её, по Москве носиться будут, чем приличную должность займут. А заместо трона моего, который ты дружкам своим подземным скормил, новый я уже достраиваю, да. Думал голым-босым меня оставил? – Серёжа захихикал. – А вот тебе! – Он сунул в нос Толстому фигу. – А это что за мелкопакость незнакомая? – Серёжа заметил Янку. – Та самая?

Он посмотрел на Клавдию. Клавдия кивнула, поджав губы.

– Ихи-хи-хи! Ой, держите меня семеро! Этакая гусеница тебя из той благоустроенной квартирки выжила? Ихи-хи-хи! – Серёжа вытер слёзы. – Неча, Клава, на меня смотреть как ёрш на сковородку. Оба мы с тобой хороши, вот таким вот, тьфу, – он плюнул на пол и растёр плевок ногой в резиновом шлёпанце, – себя извести позволили. Так что оба мы невинно пострадавшие. Ну, давай, что ли, по рюмашке, за наше общее с тобой здоровье и взаимовыгодное сотрудничество. Собачатам этим ошейники приладим, и развернёмся тогда, как следует. А ну, метнулся за моим графинчиком, чего стоишь, как пень с глазами!

Он попытался пнуть парня в джинсовой куртке, но по причине малого роста чуть не упал. Парень спрятался за спину Клавдии. Клавдия зло зыркнула на Серёжу.

– Остынь, директор! Графинчик твой я распорядилась спрятать, и забыть, куда. Ты бы пореже его облизывал, может быть, и шахту бы сохранил.

– Клава, не нуди. Чья бы корова мычала, тоже мне, королева – корона из мочала.

* * *

Янка тосковала под их ругань. Ей стало так противно от своей никчёмности и неудачливости, что аж затошнило. И стыдно, ой как стыдно! Что она скажет ведьме Эмме? Что скажет Августе, фее-крёстной? Не справилась, не смогла, простите меня, я ещё маленькая, зря вы на меня надеялись? Это если она когда-нибудь их увидит. А не увидит – даже к лучшему. Янку сейчас согласилась бы, чтобы Серёжа утащил её в свою шахту навсегда, только бы не краснеть перед Эммой. Перед Августой. И перед гномами. Она же их за собой по Москве водила. Доводилась. Из-за неё все попались, как зайцы в петли.

Янка украдкой посмотрела на друзей. Белочка сидела, вздёрнув подбородок, и так смотрела на Клавдию, что та почти дымилась. Профессор побледнел, сжал губы, смотрел куда-то в угол, мимо всех. Малыш опустил голову, лицо покрылось пятнами. Толстый шарил глазами по комнате, иногда поднимая брови. То ли удивлялся чему-то, то ли что-то придумывал.

– Да не привязывай их, не привязывай, – махнула Клавдия Нестору, подошедшему к гномам с верёвкой – у двери только встань, чтобы не вздумали выскакивать. Они и сами не захотят. Правду я говорю? Сбежать не хотите?

Клавдия запустила пальцы в волосы Малышу, подняла ему голову, посмотрела в глаза. Малыш дёрнулся, она его отпустила и вытерла ладонь о бежевый брючный костюм, который заменил чёрное изъеденное молью пальто.