Золотое дно. Книга 2

— Детка, сиди и молчи. Господа, вода, попадая на расплав, превращается в плазму — кислород и водород… химию проходили? — Он показал белые зубы. — А кислород и водород — бабах… и в радиусе на много километров очень светло!

— Перестань городить ахинею, — заскрипел Туровский. — Опять за свое. Ты сорок раз успеешь отключить энергию…

— И какая от этого радость? Все мои ванночки, мигом остынув, превратятся в огромные болванки. После этого дешевле построить завод на новом месте.

Сергей Васильевич, который внимательно, даже напряженно слушал новые излияния Ищука, положил тяжелую ладонь ему на плечо.

— Тарас, а давай я куплю у тебя бумажки?

— Ты?! — Ищук заиграл толстыми бровями. — Сергей Васильевич, дорогой, тебе-то зачем это надо? Попробуешь сыграть на повышение? Выше моей цены вряд ли тебе дадут. Рынок есть рынок. Там никого не уважают ни за опыт, ни за связи.

— Нет, я перепродавать не собираюсь. Возьму себе.

Валерий Ильич в недоумении воззрился на Никонова.

— Я думаю, ты уж не завинтишь цену выше той, что готовил для москвичей? — продолжал Сергей Васильевич.

— Правда, не базаришь? — удивился Ищук. — Продам… ну, с самым крохотным дисконтом… чтобы только вернуть инфляционную потраву… Я вижу, ты богатый.

— Нет. — Сергей Васильевич был очень серьезен. — Но я займу. Соберу. И мы… Валера, я… как бы заново породнимся.

— И я могу войти в долю, — кивнул Алексей Петрович. Он тоже всё слышал.

Начальники производств снова замолчали. Но я понимал: их отчаянные игры ничего не решают. Шаг скорее символический. Завтра акции ГЭС могут уже и ни копейки не стоить…

— Хорошо еще — радиостанции мира панику не подняли. Хотя могут… МЧС второй месяц гоняет народ по холмам… Эх, блин! — Никонов обернулся к Хрустову. Тот, казалось, дремал, но рыжие веки у него дергались. — Лёвка!.. Держи хвост пистолетом. Сейчас сядем. Эх, жаль — мы уже немолодые!.. — Никонов протянул руки и обнял Туровского и Хрустова, едва не ткнув тлеющей сигареткой Льву Николаевичу в бороду. — Прочти стихи, Алеша! Мы услышим!

Бойцов, как Будда, смотрел мимо него. Пожевав губами, он тоже закурил, тонкая сигаретка сладко завоняла. О чем думал сейчас этот человек?

— Ну, почему всё так весело начиналось, и так тяжело дается продолжение? — пробормотал он. — Сил вложили — куда уж больше… Как будто согрешили тогда все под завязку.

— Неправда! — не выдержал я, случайный свидетель. — Вы были безгрешны!

— Ой, тоже чудо с перьями!.. — услышала издалека Татьяна Викторовна и расхохоталась. — Помню, красное кашне намотает на шею и ходит, на нас смотрит, как гипнотизер… О-ой!..

Вертолет круто пошел вниз и в строну. Кажется, мы заходим на посадку… Что-то нас ждет. Какие еще разговоры, какие ссоры и какие неожиданные дружбы…

Один из пилотов спустился вниз из кабинки и сообщил, что не надо бы больше курить. Дымившие пассажиры-начальники (Никонов и Бойцов) потушили окурки о каблуки.

Тайга со сверкающими бело-лиловым огнем снежными шапками гор быстро приближались по левому борту. Зеркало моря сузилось и осталось позади. Не надо никаких биноклей — видно и без них: по лощинам, по распадкам вспухают, текут, подпрыгивая, ручьи… небо темнеет, хотя еще и полдень впереди… Наверное, все же громыхнет.

Наконец, внизу показалась широкая поляна на холме, окаймленная аккуратными елочками или кедрятами, у края сумеречного леса мерцают красными, жестяными, на манер черепичных, крышами два больших деревянных дома в два этажа, соединенных понизу крытым переходом. И стоят трое мужичков с ружьями, машут руками.

Вертолет приземлился, погнав серебристую пыльцу с одуванчиков. Здесь, на высоте, лето всегда царит позже.

— Ну что, господа, на выход? — скомандовал Тарас Федорович.

Встреча в горах

35

Пошатываясь после скачки в небесах, опираясь о стенки, все поднялись.

И едва гуськом сошли на зеленую землю, под сладковатый холодный ветерок, как и вторая лопоухая, подлиннее корпусом машина опустилась на расстоянии полусотни метров, пошумела, подрулила поближе. Кто же там?

Открылась дверца, остановили свое кружение длинные лопасти, и из зева вертолета, улыбаясь, вышел хозяин области Маланин. За его спиной маячил рослый парень в пятнистой форме десантника — видимо, охранник.

За два с половиной десятка лет, прошедших со времени перекрытия Зинтата, Владимир Александрович крепко раздался в теле, румянец на щеках стал еще более ярок — словно приклеены два красных листочка. Разве что огромные сверкающие очки скрадывают это цветение. И точно так же, как в ХХ веке, перед тем как сказать слово, Владимир Александрович поднимает палец и смотрит на него, привлекая внимание, выжидая паузу.

— Товарищи… я рад, что, наконец, поговорим без посторонних… — Он обнял Ищука и пожал руки Никонову, особенным взглядом заглядывая в глаза. — Знаменательная встреча… знаменательная встреча… как же, как же, помню.

— Вова!.. — вскликнула Татьяна Викторовна. — Какой большой стал… а худенький был! — Она его поцеловала. — Тростиночка!

— Здрасьте, — за руку поздоровалась с ним Галина Ивановна.