Золотой шар

Единственный сын Мартины и Фредерика, избалованный, привыкший, что все прихоти его исполняются, Мариус дорожил своим добрым именем и гордился своей родословной. У себя на фабрике он повесил портрет Мариуса Первого, переснятый с дагерротипа и увеличенный. Издали чудилось, будто прадед на портрете шевелит ушами. Но вблизи оказывалось, что это не более чем причудливая игра света и виною тому — пятно на дагерротипе, с которого пересняли портрет.

Помимо всего прочего, Мариусу достался в наследство металлический кругляшок. По мнению родственников, он не представлял никакой ценности. Ну а Мариус хранил его в ящике письменного стола, и стол этот переехал в новый дом, выстроенный на взгорье у самого леса. В окно кабинета на втором этаже виднелись верхушки деревьев. Мариус сидел в кабинете, глядел в окно и поигрывал кругляшком, то и дело пробуя его на вес. Фабрика занимала Мариуса все меньше и меньше. Она работала без сбоев. Перешла исключительно на производство рыбной муки, а «Сельдь от Мартины» и другие пищевые продукты из рыбы, расфасованные в жестяные банки и бочоночки с разноцветными этикетками, на которых были изображены или рыбы, или нарядные дамы, выпускали дочерние предприятия, хотя точнее было бы назвать их сыновними, и не потому что Мариус уже обзавелся наследниками, а потому что в совете директоров и управляющими там были его двоюродные да четвероюродные братья. Порт окружали крытые рынки, товарные склады, подъемные краны. От фабрик тянулся дым — к пустоши, лесу, к Восточной бухте с большими курортными гостиницами (отдыхающие морщились и поминали старые добрые времена, когда на Острове жилось как в раю). Фабричные машины грохотали и ухали. Мариусу эти звуки ласкали слух, хотя теперь он увлекался машинами иного рода.

Обходя избирателей, Мариус перевидал чуть ли не все кухни на Острове. Его поразило, как много еще хозяйками делается вручную, и он уговорил свою мать, Мартину, вложить часть капитала в торговую фирму по продаже электротоваров.

Мариус завез на Остров холодильники, стиральные машины, электроплиты с часовым механизмом и металлической сеткой, загораживающей конфорки, чтобы со сковород, где жарилась рыба, в лицо женщинам не летели брызги кипящего масла. Мариус завез на Остров новые обогревательные устройства, которые подавали в комнаты теплый воздух; когда температура опускалась ниже заданной, они принимались громко тикать. Мариус завез электроутюги для всех видов тканей и особые машины, которые утягивали в свою пасть простыни и пододеяльники и под миганье красных сигнальных лампочек протаскивали их между шипящими валками, и те выползали с другой стороны уже отглаженные, если, конечно, белье подавалось ровно, а это было делом нелегким, ибо машины разевали пасть, заглатывали и пережевывали белье быстрее, чем руки успевали расправить складки. Мариус завез тостеры, которые выбрасывали со щелчком поджаренные ломтики хлеба — золотистые, коричневые и обгорелые дочерна, — все зависело от того, в каком положении у вас регулятор. Мариус завез пылесосы с длинными шнурами, которые убирались внутрь нажатием ноги на педаль. А еще приспособления для сушки волос и электрические щипцы для завивки, — с их помощью волосы можно было укладывать и мелкими кудряшками и крупными локонами; иной раз щипцы запутывались в волосах и, пока женщины выдергивали их и судорожно нажимали на кнопки, пережигали не одну прядь.

Фирма процветала. Само собой, на Острове еще оставались люди, которые складывали деньги в чулок — на старость. Только они на этом ничего не выгадывали. А вот дети их и внуки знали: деньги можно брать в конторах, где день-деньской ставят печати, и пускать в оборот. Деньги обращались, и какая‑то их толика проходила через торговую фирму Мариуса. Мартина же восседала на черном диване из конского волоса и недовольно постукивала палкой о пол. Сын выскальзывал из‑под ее влияния. Она рассчитывала, что он и впредь будет жить с ней, а он купил земельный участок, построил себе отдельный дом и переехал.

Дом был роскошный и необычный, такого на Острове еще не видывали. Полы — с подогревом. Батареи забраны поворачивающимися пластинками, от которых шли трубочки к ящикам, укрепленным на стенах, а те, в свою очередь, были связаны с самым главным устройством, подающим тепло. Все это гудело и жужжало и смолкало лишь тогда, когда в комнатах устанавливалась нужная температура. Но стоило температуре подняться или опуститься, как вновь раздавалось пощелкиванье и гуденье.