Золотой век Испанской империи

В марте 1545 года Гонсало Писарро лично выступил в поход, чтобы, как он считал, принять вызов, брошенный вице-королем. При нем было около 600 пехотинцев и достаточное количество кавалерии. Чтобы не терять контроля над Лимой, он оставил там восемьдесят человек под командованием Лоренсо де Альданы, уроженца Касереса, который, подобно многим другим, прибыл в Перу вместе с Педро де Альварадо.

Продолжали происходить недоразумения: Гомес де Луна[109] в Ла-Плате неосторожно заметил, что рано или поздно император вновь будет править – и за эту реплику был казнен Франсиско де Альмендрасом, большим другом Гонсало, уроженцем Пласенсии. Друзья де Луны, такие как Диего Сентеньо, организовали восстание, в результате которого в Лиме произошло некоторое кровопролитие. Однако все знали, что в конечном счете все зависит от того, как решится дело между вице-королем и Гонсало Писарро.

Вице-король отошел еще дальше на север, к Кито, затем скрылся в Попаяне, расположенном в глубине территории нынешней Колумбии. Здесь он принялся строить кузницы и делать новые аркебузы. Он написал Беналькасару и Хуану Кабрере, прося их помощи. Гонсало распространил слух, что он собирается уйти из Кито, чтобы разобраться с восстанием Диего Сентеньо. Вице-король поверил и приготовился к возвращению в Кито. Однако со стороны Гонсало это было лишь уловкой: вернувшись в Кито, ошеломленный вице-король обнаружил, что Гонсало по-прежнему стоит под городскими стенами. Невзирая на усталость после перехода, ему пришлось начать готовиться к битве. Капитанами его пехотинцев были Санчо Санчес де Авила и Хуан Кабрера, в то время как Беналькасар, Сепеда и Педро де Базан командовали его кавалерией.

Схватку начали аркебузиры. Затем злой гений Гонсало, Франсиско де Карвахаль, атаковал правый фланг противника. Кавалерия вице-короля, несмотря на командование Беналькасара, действовала нестройно и была рассеяна аркебузирами. Гонсало сам появился посреди сражения с сотней верховых. Кабрера и Санчо Санчес были убиты, так же как и Альфонсо де Монтальво со стороны Гонсало. Нуньес Вела, в итальянской рубашке, был сбит наземь Эрнандо де Торресом. После этого он был зарублен чернокожим рабом, и его голову отвезли в Кито, где она оставалась выставленной на всеобщее обозрение на протяжении нескольких месяцев.

Со стороны вице-короля были убиты двести человек, со стороны Гонсало Писарро – только семеро. Большинство погибших похоронили тут же, на поле сражения, однако сам вице-король и другие военачальники были погребены в новом соборе в Кито. Раненые получили помилование, Беналькасар был отослан обратно в Попаян, остальные отправились в Чили, где присоединились к Вальдивии{920}

. В числе погибших был брат Святой Терезы Антонио де Сепеда. Из оставшихся старых лидеров Диего де Сепеда был с Гонсало, лиценциат Альварес был мертв, Техада отправился в Испанию, Сарате был один в Лиме, а Сентеньо на юге – но у него было так мало сподвижников, что весь его отряд сумел укрыться в одной пещере.

Эти беспрецедентные политические распри заслонили собой некоторые важные экономические события. В 1542–1543 годах в окрестностях Куско случился всплеск «золотой лихорадки», и еще один произошел в 1545–1546 годах{921}. В 1545 году некий «дон Диего», сын незначительного индейского

касика из района Куско, наткнулся на серебряные месторождения в Потоси. Этому дону Диего уже посчастливилось оказаться первым в руднике Порко, который находился совсем рядом с Потоси. Затем он обнаружил Потоси, и через какие-то месяцы там уже работали 7 тысяч индейцев. Это было открытие, в скором времени преобразившее всю страну, – а на самом деле, и всю империю.

Испанские шахтеры с золотыми цепями на шеях спускали свое новообретенное богатство на «фонтаны, в которых текли лучшие вина Европы, и на смуглых девушек-местисо в шелковых туфельках с жемчужинами вместо пуговиц, с рубиновыми заколками в волосах… улицы были выстланы серебром». Вскорости здесь можно было купить все возможные сорта тканей – вышитых, парчовых, шитых золотом, гобеленовых; стали доступны венецианские зеркала и панамские жемчуга{922}

.

К этому времени в Перу было где-то около 4 тысяч испанцев, живущих на 274 энкомьендах, разбросанных по всей территории колонии, – вероятно, 86 из них находились в Куско, 45 в Трухильо и Лиме, 34 в Уануко, 37 в Арекипе, 22 в Уаманге и 5 в Чачапоясе. К этим землям было придано около 1550000 индейцев – так, по крайней мере, предполагалось в переписи 1540 года{923}. Миссионерские ордена, доминиканцы и мерседарии, насчитывали около сотни человек.

Глава 30

Гонсало и Гаска