Золотой век Испанской империи

В параграфах с 20-го по 40-й содержалась самая суть новых законов, и именно они вызвали такие затруднения в имперских владениях. Индейцы провозглашались свободными, если они являлись вассалами короля, как было особо подчеркнуто Лас Касасом в его «Лекарстве от существующих зол». Для освобождения тех индейцев, что попали в рабство вопреки всем доводам, закон теперь предписывал аудиенсиям действовать без промедления и со здравым рассуждением, в случае если хозяева индейских рабов не могли предоставить доказательства, что владеют ими на законном основании. Верховный суд был обязан «…непрестанно расследовать злоупотребления и случаи дурного обращения, совершенные или совершаемые по отношению к ним [индейцам] губернаторами или частными лицами… Отныне и впредь[156]

ни по какой причине, будь то война или что-либо другое, не может индеец быть обращен в рабство, и мы желаем, чтобы с ними обращались как с вассалами Кастильской короны, ибо таковыми они и являются».

Индейцам, которые «…доныне пребывали в рабстве вопреки всем доводам и правам, должна быть дарована свобода». Отныне они не должны были «…носить тяжелые грузы, если в этом нет исключительной необходимости, но и тогда лишь таким образом, чтобы не возникало опасности для жизни или здоровья указанных индейцев». Ни один индеец не мог против своей воли быть привлечен к добыче жемчуга, «…поскольку этот промысел не обустроен должным образом» (вода, как правило, была ледяной)». Что касается энкомьенд

, то тем, кто владел ими без надлежащего титула, предстояло их лишиться; те, кто владел неоправданно большим их количеством, также их лишались. Энкомьенды конфисковались у всех, кто в Перу принимал участие в «раздорах и страстях» между Писарро и Альмагро, а также у всех королевских чиновников и служителей церкви (включая епископов), монастырей и госпиталей. Новых энкомьенд раздавать не предполагалось, и после смерти нынешних энкомендерос

их земли должны были быть возвращены короне. Дети владельцев не оставались без дохода – им жаловалась некоторая сумма, извлеченная из доходов их родителей, но это была весьма сомнительная замена.

Все индейцы, переходящие под покровительство короны, должны были встречать хорошее обращение. «Первым конкистадорам» – то есть тем, кто первыми приняли участие в завоевании тех или иных земель – должно было отдаваться предпочтение в назначении на государственные должности; все новые открытия должны были производиться в соответствии с определенными правилами; никто не имел права привозить индейцев в качестве добычи в Испанию или Мексику, а размеры дани, налагаемой на покоряемых индейцев, должны были определяться губернатором. Индейцев, живущих на Кубе, Эспаньоле и в Сан-Хуане (на Пуэрто-Рико), более не следовало беспокоить взиманием даней – но с ними должно было «…обращаться таким же образом, как и с испанцами, проживающими на этих островах». Индейцев не следовало принуждать к работе, за исключением случаев, когда это было единственным возможным решением. Тридцать третий параграф Новых Законов определял, что испанцы не имели права возбуждать судебные дела против индейцев{1243}.

Эти законы, провозглашенные в Испании в ноябре 1542 года, были опубликованы в июле 1543 года и были встречены в Новой Испании с немалым desasosiego[157]

. Еще до своего опубликования они уже вызвали «настоящую панику»{1244}. В связи с этим в Новый Свет был выслан ряд виситадорес (инспекторов) для разъяснения позиции короны: Алонсо Лопес де Серрато был послан на Вест-Индские острова и затем в Венесуэлу и в залив Пария; Мигель Диас – в Санта-Марту, Картахену, Попаян и на реку Сан-Хуан; Бласко Нуньес де Вела – в Перу; Франсиско Тельо де Сандоваль – в Новую Испанию.

В дополнение к опубликованию и внедрению новых законов эти должностные лица были уполномочены проводить ресиденсию всех королевских чиновников, выступать в роли судьи на соответствующих заседаниях верховного суда, а также имели папскую буллу, наделявшую их властью расширять или урезать епархии и проводить собрания епископов для решения вопросов церковного благосостояния.