Зов ястреба

С тех пор они виделись каждый день.

– Я беспокоюсь за тебя, душа моя, – сказал ей Лери однажды, когда они гуляли по павильону с диковинными растениями из Вуан-Фо в Шагающих садах. – Ты мало спишь, и личико у тебя стало бледное…

– Вовсе нет. – Миссе улыбнулась ему и приложила к щеке ярко-розовый цветок с мягкими, как бархат, лепестками. – Гляди: один цвет, разве нет?

Но Лери был прав. Разрываясь между ним, Рорри, учёбой, работой с Грегором, который был недоволен ею всё чаще, и вечерними посиделками, которые случались в её комнате всё реже, Миссе определённо спала недостаточно – и порой, посреди ночи разучивая анатомию элемера или вурра или делая дыхательные упражнения подготовки к капсуле, как будто грезила наяву.

– Бедняжка моя. Мне бы так хотелось облегчить твою жизнь. Если бы главой дома был не отец, а я…

– Не говори об этом! – Она знала, о чём Лери собирался сказать. Чтобы откупить кого-то из рекрутов от службы, нужна была такая сумма, что и ради родных детей не каждый благородный динн мог себе это позволить. – Даже если бы это были твои деньги… Даже если бы ты мог… Я бы никогда не приняла этого от тебя.

Но Миссе была не совсем честна – и в глубине души не могла не мечтать о том, как однажды Лери – как и положено прекрасному принцу – спасёт её.

В этих мечтах он приводил её в особняк Селли, и его отец был сражён её красотой и добротой, а потом… Дальше идти Миссе не смела – даже в собственных мечтах.

Зато Лери не жалел денег на их развлечения. В его компании Миссе Луми впервые побывала в театре – и тут же влюбилась в великолепие зала в хрустале и позолоте, в роскошные наряды зрителей в ложах.

Он провёл её в их собственную, семейную, – на дверце была вырезана фамилия «Селли», над которой, инкрустированный камнями и костью, располагался герб – орм с мечом в лапах.

– Твои родители не разозлятся, что ты привёл меня сюда?

Лери беспечно пожал плечами:

– Они сейчас за городом. Но даже если им и разболтают – что с того? Я уже взрослый. И могу приводить сюда, кого пожелаю.

А потом тяжёлый занавес поднялся вверх, и Миссе забыла обо всём на свете, наблюдая за несчастной Ханной и её коварным возлюбленным Родериком, честным, но небогатым Люмером, беспощадным убийцей Тритраном и человеком в чёрном, идущим по его следу. Когда человек в чёрном настиг наконец Тритрана, прямо перед сценой взорвался крохотный огненный сноп искр, и Миссе вместе со многими другими ахнула от восхищения и испуга и заметила, что Лери с улыбкой смотрит не на сцену – на неё.

Он водил её на ужины и прогулки, катал по городу в автомеханике и по реке – на нанятой лодке с ярким парусом. Они слушали струнный концерт на площадке в Парящем порту. У Миссе появились новые платья, серебряный браслет с алыми камушками и золотой гребень – она не знала, как принимать такие дорогие подарки, но Лери просил её не беспокоиться.

Всё казалось идеальным, но однажды, когда посреди ночи она пробиралась к себе в комнату через коридор, стараясь никого не разбудить, из полумрака валовых светильников вдруг выступила Сорта, хмурая и усталая, уже одетая ко сну.

– Привет, Миссе. Есть у тебя несколько минут?

Миссе кивнула, хотя больше всего на свете ей захотелось оказаться у себя в комнате с головой под одеялом.

Они зашли в комнату Сорты.

Несколько месяцев прошло с тех пор, как они поселились здесь, и Миссе успела обрасти вышивками в рамках, подсвечниками из местной лавки старинных штучек, стёганым покрывалом, скатертью с узором из серебристых снежинок и ветвистых оленьих рогов, даже цветком в горшке…

Комната Сорты выглядела так, как будто в ней не жили – только ночевали и работали. На столе – стопка книг корешок к корешку, ворох исписанных бумаг, тетради в разноцветных переплётах, испещрённые непонятными значками. На стуле – поле для игры в тавлы с замершими фигурами и листок с записанными ходами. На кровати – казённое покрывало, на стенах – ни фототипа, ни картинки…

– Можешь сесть на кровать.

– Спасибо. – Миссе поёрзала, устраиваясь. Кровать Сорты показалась ей очень жёсткой. – Слушай, я раньше не… У меня не было повода тебе сказать… Тогда, в Стуже. Спасибо. Я знаю, что повела себя…

– Не за что… Но я не об этом хотела поговорить. – Сорта опустилась на стул. В её походке и движениях появилось что-то новое – порывистое и плавное одновременно. Миссе вдруг поняла, кого ей напоминает эта новая манера – конечно, Эрика Строма. Сорта и говорила теперь с его интонациями – уверенными, ровными, то обманчиво мягкими, то жёсткими.

– Скоро у меня операция.

– Что? Я думала, не раньше, чем через месяц или даже два… – Миссе почувствовала, как по шее легко взбирается холодок. Если Сорту скоро оперируют – значит, и у неё времени меньше, чем она думала?

Лери. Если операция изуродует её, будет Лери и дальше её любить?

– Не беспокойся, – сказала Сорта, внимательно глядя на неё. – Для меня сделали исключение. Ну… Для моего ястреба сделали. Он считает, что я готова.

– А ты? – Миссе собиралась молчать, что бы ни услышала, но не удержалась. – Ты тоже думаешь, что готова?

Сорта помедлила – всего мгновение – и коротко кивнула: