Зов ястреба

– Перед операцией тебе сделают специальный укол. Ты будешь видеть, что происходит. Твои глаза останутся открыты и подвижны… Но видеть в общих чертах. Боли не будет. Всё это будет, как сон наяву, а когда всё закончится, ты вообще ничего не вспомнишь – разве что отдельные картинки. Я проходил через это уже дважды и, как видишь, жив. Постарайся расслабиться, так всё пройдёт легче. Глаза орма хранятся в специальном растворе попарно. Один – для ястреба, другой – для охотника. Связь между глазами орма сохраняется даже после разборки. Эта связь позволит мне видеть в Стуже твоими глазами. А значит – видеть оба слоя одновременно.

Она нервно постукивала по скамье, на которой они сидели, – знакомый, навязчивый ритм.

– Но ваш глаз уже… Как это будет для вас?

– Для меня это будет немного сложнее. Им придётся снять старую радужку орма – и заменить на новую.

– Значит, её можно снять? – быстро спросила она, и Стром кивнул.

– Конечно. После этого, если препаратор выходит в отставку, нужен период восстановления, некоторые процедуры… Но да, конечно, её можно будет снять.

Она кивнула, и Стром решил не рассказывать ей о том, что иногда эти восстанавливающие операции проходят не слишком удачно, и что некоторые изменения на лице, если уж они случатся, скорее всего, останутся с ней навсегда. Для этого было не лучшее время – да и что изменится от его пояснений?

– По сути, две радужки – человека и орма – переплетаются, соединяются друг с другом. Кропари могут «расплести» их. Это кропотливая, сложная работа – поэтому со мной им придётся провозиться дольше, чем с тобой.

– Я вот чего не понимаю, – пробормотала она, продолжая постукивать, – я читала об этом, но не совсем… – Она пугливо дёрнулась, когда ручка двери, перед которой они сидели, повернулась… Но это был только молодой кропарь, выносивший мусор. На них он не поглядел. Статус одного из Десяти здесь, во владениях кропарей, значил мало. Тут он был человеческим материалом, одним из многих, которых предстояло разобрать и снова собрать – для служения во имя Кьертании.

– Что ты говорила?

– Да… Я не совсем поняла. Все препараты примерно через год изнашиваются, так? Поэтому их приходится всё время менять…

«А препараторам приходится всё время их добывать – и так до бесконечности».

– Всё верно. Когда погибает душа снитира, тело, по сути, начинает умирать. Просто это происходит очень медленно. Настолько медленно, что мы успеваем это использовать.

– Да… С протезами, как я понимаю, происходит так же?

– Так и есть. Хорошо для Кьертании – потому что это здорово стимулирует внешнюю торговлю.

– Да, знаю… Те, кто пользуется нашими протезами, обновляют их каждый год.

– Верно. В чём-то технологии других стран превосходят наши – но таких, как наши, в области восстановления или изменения человеческого тела, нет нигде. Но почему ты заговорила про протезы?

– Препараторам не меняют радужки каждый год. Дело в наших телах?

Он кивнул:

– Можно сказать, что мы с препаратами помогаем друг другу. Они делают нас сильнее – а мы продлеваем их жизнь… Существование. Подпитываем собой. – Он закатал рукав и показал валовый ус, обвивающий правое запястье под кожей. Ус тихо пульсировал, как спящий зверь. – Видишь? В Стуже он становится оружием. Полезная вещь, ведь в отличие от вас, охотников, мы ничего не можем взять с собой. Некоторые препараты помогают двигаться быстрее, или видеть лучше, или дольше летать… Последнее актуально для ястребов, конечно. Но ты тоже сможешь менять себя сверх необходимого минимума. Настаивать я не буду… Но у меня есть свои каналы, хорошие каналы. Свои знакомые кропари – один из них проведёт операцию сегодня.

Она некоторое время молчала, и её ногти быстрее, быстрее барабанили по обивке сиденья.

– Чем больше препаратов, тем… Вреднее, не так ли?

– Всё зависит от конкретного препаратора, – с ненавистью повторил он то, что сам слышал десятки раз – от Барта, преподавателей в Гнезде, множества важных лиц на заседаниях Совета, понятия не имеющих, о чём именно они говорят. – Но да, каждое изменение – определённый риск. Они проводятся под наблюдением кропарей, чтобы можно было отменить всё, если что-то пойдёт не так.

«Попытаться отменить всё, если что-то пойдёт не так».

– Но есть важный нюанс, Хальсон. Изменения могут быть опасны, зато Стужа опасна наверняка. А успешные изменения повышают вероятность того, что Стужа отпустит тебя живой. Так что это стоит того… Статистически.

Говорить о тех, кто входил в другую, печальную статистику, он тоже не собирался – во всяком случае, сейчас.

– Не нужно думать об этом сейчас. Давай начнём с того, что необходимо сделать, хорошо?

Она нервно кивнула, и он, поколебавшись, накрыл её руку своей – рука была ледяная.