Зов Оз-моры

— Наберите воды из этого омута, — скромно ответила она. — Привезите в деревню. Хочу омыть своё тело и ногу моего мужа. Жертвенная вода поможет Денису скорее выздороветь, а мне — зачать от него здорового ребёнка.

— Конечно, мы выполним твою просьбу, — сказал ей Офтай, а потом вновь повернулся к односельчанам:

— Пулукш был одиноким, у него нет родных. По нашему обычаю его имущество станет общим. Мы должны сейчас распорядиться им. Надо бы отдать дом и огород Толге, а пахотную землю разделить между нами. Ворожее и кузнецу пашня не нужна. Решайте!

— Нам пригодятся и Денис, и Толга, — поддержала его Инжаня. — Они от нас не уедут, если у них будут своя изба и свой огород. Пусть дом Пулукша станет их домом, пока они не построят новый.

— Да, отдадим Толге дом и огород Пулукша! — закричали жители Вирь-ати.

Все ещё были под впечатлением от пения Варвары, и все понимали, как трудно деревне без кузнеца.

Солнце уже поднялось выше сосновых крон. Празднично искрилась поверхность мельничного омута, недавно поглотившего человека. Потрескивали горящие дрова. Над котлами вздувался белёсый пар. Люди черпали шкаень пуре из бочек, весело болтали друг с другом и ели священную кашу с мясом, изредка бросая её горсточки в воду — в дар Ведь-аве.

Затем все опустились на колени перед мельничным омутом. Офтай зачерпнул оттуда воду ведёрным ковшом.

Когда жители деревни выпили по глотку жертвенной воды, они взялись за руки. Варвара пела, ведя хоровод в берёзовую рощу, и все вторили ей, и в такт песне звенели бубенчики, колокольчики и лунницы на поясе у Инжани.

Затем люди вернулись к омуту, и теперь уже Варвара с ковшом в руке начала расплёскивать жертвенную воду на головы людей, благоговейно ловящих священные капли.

Третий день Велень озкса подошёл к концу. Офтай проорал на весь луг, что пора расходиться по домам, а Инжаня, перепачканная кровью, мокрая от пота и брызг, шепнула Варваре:

— Садись в мою телегу, поедем вместе. Ты сегодня отлично пела. Ведь-ава полюбила тебя, да и я тоже.

Варвара смутилась.

— Ведь-ава? Меня? — недоверчиво спросила она.

— Я попусту ничего не говорю, Толганя[2]

! — строго сказала Инжаня. — Скоро мы станем вдвоём петь шкай морот. Ты будешь шуване вайгяль, а я — эчке вайгяль[3].

Варвара оторопела. Чего-чего, а такого она не ожидала. Оз-ава предложила ей вместе петь на керемети!

— Разве это возможно? — робким голосом спросила она. — Разве обычаи это разрешают?

— Воля богов сильнее любых обычаев,

— прохрипела в ответ Инжаня. — Я же сказала, что Ведь-ава полюбила твоё пение. Или ты мне не веришь?

Варвара всмотрелась в кровавые пятна на её панаре. «Если бы только петь меня позвала оз-ава… Мне ведь придётся и убивать людей!» — с ужасом подумала она. Однако, немного успокоившись, сказала:

— Конечно, верю. Петь с тобой — честь для меня. Но не все люди здесь меня приняли. Многие притворились, что ты их убедила, но всё ещё хотят разделаться со мной и с Денисом. Я это чувствовала. Они опасаются, что мы расскажем рузам о вашей деревне.

— Да, есть такие, — кивнула Инжаня. — Но ты можешь никого не страшиться, пока я жива. У меня на всех найдётся управа, никто ведь не хочет утонуть в жертвенном омуте. Когда же я умру, ты уже войдёшь в силу. Станешь прекрасной оз-авой.

Инжаня обняла её.