Зов Оз-моры

— Ты христианка? — Мина чуть не выронил чашу со шкаешь пуре.

— Нет, но перед венчанием обязательно крещусь, — с лёгкой ухмылкой ответила Машенька и выбежала из покоев, оставив ошеломлённого Мину наедине с Вирь-авой.

Мина напряжённо смотрел на богиню леса, опасаясь заговорить с ней. Так прошла минута, две, три… Наконец, Вирь-ава подняла кубок.

— Не бойся, мы тебя не разыгрываем. Ваша свадьба вправду состоится, и у вас родится сын. Ведь-ава тоже волнуется, хоть и не подаёт виду. Она ещё долго будет наряжаться. Чего нам с тобой её ждать? Выпьем за ваше семейное счастье!

Мина тоже взял чашу со шкаень пуре.

— Может, ты и говоришь правду… но мне трудно в это поверить.

— Трудно — не трудно, а придётся. У тебя нет выхода. Подчинись Ведь-аве. Вода сильнее огня, камня и смерти. А тебя она сильнее и подавно, победитель Мастор-ати! К тому же, она тебя спасла и выходила…

Раздался звон бубенчиков, и в покои вернулась Дева воды. Она заплела косу и богато оделась. Вырез на её парчовом панаре скреплял золотой сюльгам. Шею украшало ожерелье с лазоревыми яхонтами, а голову — усыпанное жемчугом и самоцветами панго, похожее на архиерейскую митру. На ноги были надеты сафьяновые сапожки.

— Ну, и нарядилась! — невольно вырвалось у Мины.

— Мы же в Вельдеманово едем. Там эрзяне живут, разве нет?

— В селе тебя за свою не примут. Руки нежные, пухловатые. Кожа белая, гладкая. Ну, какая из тебя крестьянка? Сразу же видно: ни дня в поле не работала. На слобожанку ты тоже непохожа. Разве что на дочку купца. Только наряд на тебе такой, что не на всякой баяр-аве увидишь.

— Да, надо одеться победнее, — согласилась Дева воды и вновь выбежала из покоев.

Вернулась она в берестяном обруче на голове, лаптях и бронзовом сюльгаме.

— Лапти — это слишком! — рассмеялся Мина. — Да и такое очелье тоже. Для купеческой дочки убого. Надень обычные сапожки и панго с бисером…

Ведь-ава переоделась ещё раз, и все трое вышли из её хором, которые снаружи казались обычной крестьянской избой. «Как здесь умещаются такие огромные покои?»

— удивился Мина.

Неподалёку от дома стояла подвода, в которую уже был впряжён конь.

— Специально подбирала, — похвалилась Ведь-ава. — В Вельдеманове никто и не подумает, что жеребец у тебя новый.

— Может быть… — ответил Мина. — Но я-то вижу, что грива у него чуть светлее, глаза больше, да и ржёт он иначе.

— Кто будет приглядываться и прислушиваться? — отмахнулась Дева воды.

Вскоре две прислужницы вынесли из избы эрямань парь[7], выдолбленный из ствола старой липы и украшенный замысловатой резьбой, и поставили его в телегу. Мина не удержался, открыл сундук. Там лежали бобровая шубка и богатый наряд, который Ведь-ава надела поначалу.

— Всё-таки хочешь его носить?

 — поинтересовался он.

— Я ведь женщина, — ответила Дева воды. — Хочу быть нарядной. Хотя бы дома поношу…

Вирь-ава запрыгнула на повозку первой, схватила поводья и крикнула:

— Сюда, молодые!

Как только подвода тронулась, изба исчезла. На её месте поднялись осины и орешник.

-

[1]Пря суркс (мокш., эрз.) — очелье. Дословно «головное кольцо».

[2]Уркспря

(мокш., эрз.) — «воздушная могила» древних волжских финнов. От слов уркодомс (оплакивать) и пря (верхушка дерева).

[3] Отрывок из авестийской (древнеиранской) Молитвы воде Ардви.

[4]Траэтаона, Керсаспа — герои из Авесты (древнеиранской священной книги).

[5]Урьвалине (эрз.) — подружка невесты на свадьбе.

[6] Крещёная мордва иногда так её называла. Записана молитва со словами: «Ведь-ава Мария».

[7]Эрямонь парь (эрз.), эрямань парь (мокш.) — «житейская кадка». Цилиндрический сундук, выдолбленный из ствола липы.