Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури

– Но ведь они точно такие же жертвы крепости, как и ты.

– И тем не менее они безжалостные убийцы, которым предстоит стать бичом и для Суурмарана, и для земель Каганата. К тому же многие из рекрутов были совершенно не против такого исхода.

Авена взглянула в окно и с полминуты хранила молчание.

– Решай сам. Если тебе понадобится моя помощь, то окажу ее не раздумывая. Но, быть может, ты найдешь кого-то, кто и впрямь заслуживает… – она покачала головой, не окончив фразы.

– Для начала мне нужен меч.

До трюма мы добрались легко, Авене всего дважды потребовалось воспользоваться магией, чтобы заставить забыть о нас нескольких матросов возле камбуза и одного, что нес вахту у входа.

Я без труда отыскал свой меч, благо он выделялся не только лопиной в навершии, но и особыми ножнами. Открыв несколько сундуков, обнаружил и зачарованные вещи. После настройки друг на друга Шепотов, вручил один Авене, а второй надел сам. От перстня, однако, девушка наотрез отказалась, объяснив, что может нечаянно навредить себе, не сумев контролировать полет, да и попросту не желает никого обворовывать, собираясь позже вернуть даже Шепот. Я не стал настаивать, хоть и не видел ничего дурного в том, чтобы взять у людей, желавших лишить меня воли, немного ценного добра в качестве компенсации.

Обратно нам удалось проскользнуть незамеченными, и убедившись, в том, что Авена осталась в безопасности, я отправился к носу корабля, собираясь сходить в гальюн. Слова о поиске человека, заслуживающего смерти, отзывались во мне противоречивыми чувствами. Как понять это и что должно выступать мерилом? Я был бы рад вообще никого никогда не убивать, да запретить людям делать это в отношении друг друга. Глядишь, стал бы пекарем в Блау или тем же моряком, воплощая детскую мечту. Только кто бы меня послушал? Найдутся и грабители, каким проще лишить человека жизни, чем опасаться позже быть опознанными, и насильники, бессовестно калечащие жертвам души, и просто помешанные на крови выродки, для которых чужие страдания и смерть лишь способ почувствовать себя значительнее. Потому ремесло стража порядка никогда не утратит важности, а вместе с тем останется потребность в наемниках, готовых оберегать нанимателя с оружием в руках.

Добравшись до гальюна, застал там пару солдат. Один страдал от морской болезни, исторгая на пенные волны содержимое желудка, а второй вел с товарищем беседу. Я расположился по другую сторону от бушприта, невольно слушая разговор.

– Но я бы и сам поехал, зря это отец, конечно. Зря. От такого предложения только дурак ведь откажется. Мало того что оплата достойная, так сколько еще трофеев привезем. Суурмаранки, к слову, тоже хороши собой. Сотник сказал, во Льхоне за один серебряный девку снять в борделе можно, а сержант наш ему и ответил, мол за серебряный там вообще любая к тебе сама в штаны полезет.

Второй солдат распрямился, и утерев тряпкой лицо, произнес:

– А я слыхал, Каганат сейчас силен, как никогда. Запросто и суурмаранцам начистит хари, и нам еще достанется за компанию.

– Брось-ка ты. Будь он так силен, как говорят, давно бы весь юг себе назад забрал. Нет. Кишка тонка.

Словно в ответ на это, его собеседник схватился за живот и снова перегнулся через фальшборт.

– Как вернемся, уйду со службы, да куплю себе домик в Пряном квартале, – мечтательно продолжил первый. – С садом фруктовым и, чтоб вид на море. Что еще человеку надо? Разве что девку хорошую. Но со своим-то домом и при деньгах – это не проблема.

Дослушивать поток жизненных мудростей я не стал. Справив нужду, вышел на бак, наслаждаясь приятным, теплым ветром.

Отсюда хорошо просматривалась вся группа кораблей, следующая в Суурмаран. Вместе с нашим я насчитал девять и выходило, что во Льхон прибудет без малого две тысячи человек. Не много, учитывая то, что не меньше трети являются обслугой – лекари, конюхи да разного рода мастеровые. Впрочем, это мог быть далеко не первый рейс.

Мы шли в одной из двух кильватерных колонн, находясь ровно посередине. Стало быть, если изберу в качестве жертвы кого-то из нильдхеймов, а после выкину за борт, труп почти наверняка заметят с другого судна, отсигналят нам и поднимется страшный переполох. Конечно, Авена сумеет угомонить команду, но оставлять ее без заряда не хочется. В конце концов, девушка еще не рассказала мне о своих планах. Вряд ли те окажутся так уж просты в исполнении.

Внутренние помещения корабля сохраняли ту же самую проблему – на тело могли наткнуться матросы, да и сам процесс отправки нильдхейма на тот свет рисковал привлечь чье-то внимание. И все же это был хоть какой-то план, всяко лучше, чем искать среди команды отчаянного мерзавца, по которому плачет виселица. К тому же ни один такой мерзавец не стал бы тем, кем является, без молчаливого потакания людей малодушных или безразличных к чужому горю. Стоит ли спрашивать с последних за бездействие? Или следует простить всех и каждого, потому как с праведного пути их-де столкнули обстоятельства?