Зверь из бездны

– Почтеннейшая публика! Не пожалейте рублика! – провозгласил с порога хозяин волкодава и кивнул на скромно переминавшуюся с лапы на лапу псину. – Это – мой друг Люцифер, знаток изящных манер! Вчера он выкушал литра два – и теперь у него о-о-очень болит голова! Не пожалейте животинке пятак – или налейте водки просто так! Люциферу – лечение, вам – развлечение! Люцифер опохмеляется – публика увеселяется!

Мятая кепка собачника уже вовсю гуляла по столам. Алкаши в одинаковых серых плащах, видимо, прониклись собачьей бедой и охотно выворачивали из карманов мелочь для четвероногого собрата по несчастью. Кинул пятачок и Артем, когда до него дошла очередь. Хозяин пса-алкоголика смело протолкался к прилавку без очереди, взял бутылку «андроповки» и стакан. Набулькал в граненую тару – себе и в извлеченное из кармана довольно чистое блюдечко – для Люцифера. Пес жадно повел носом, удовлетворенно гавкнул и принялся с аппетитом лакать. Артем, успевший уже порядком набраться дурного разливного пойла, пьяненько похо-хатывал.

Затем Люцифер перешел на пиво, а Казарин – на водку. Стрижак пьяненько втолковывал ему, что можно, конечно, пойти в обком, но вряд ли там решатся подменять собой другие органы советской власти, которые напрямую отвечают за следствие и соблюдение законности. Зато он, Стрижак, может и без санкции прокурора извлечь Занюхина из «дурки» и окунуть его в парашу. А там уж, напишет ли маньячила явку с повинной или упрется рогом – будет зависеть только от Стрижаковых способностей добиваться признательных показаний. А способности у него, Стрижака, в этом деле выдающиеся, уж будьте благонадежны!

– Стрижачок – ты дурачок! – пьяненько хихикал Казарин. – Тебя же за это начальство порвет на дюжину маленьких мусорков! Но ты не расстраивайся – мы их с Настькой усыновим, всех, до единого!

– Кстати, по поводу этой девушки… – посерьезнел вдруг Стрижак, и Артем напрягся, почувствовав, что он не простит никаких грязных намеков в отношении Насти никому – даже лучшему другу.

Люцифер оглушительно гавкнул и ощерил клыки – он один, в отличие от двуногих, почувствовал назревающую ссору.

– Так вот, Артем, по поводу этой… как ее зовут? – уточнил майор.

– А тебе какое дело? – подобрался Казарин, готовясь ударить.

– А такое, что я хочу тебе сразу сказать, Артем, – продолжал Стрижак. – Мы, твои друзья, примем любой твой выбор. Наплюй на всех и делай, как велит сердце!

Лунц одобрительно кивал седой головой.

Дальнейшие воспоминания Казарина были отрывочными. Вот он бьет себя в грудь кулаком и орет на весь кабак, что он-де, боевой офицер-афганец и не позволит с собой так обращаться всяким пидорасам. И что в Афгане такие, как Вислогузов с Козлюком, долго не зажились бы:

– При малейшем поползновении схлопотали бы свинцовую пилюлю в спину! И никакого расследования не будет – просто спишут на боевые потери и на минное поле выкинут! А стрелку максимум начистят рыло, чтоб не борзел, своих не мочил!

– У вас же, наверное, есть какие-нибудь награды, – успокоительно произнес Лунц. – Должны же это принять во внимание…

– Да какие там, на хер, награды от этого поганого совка! – в сердцах ругался пьяный Казарин. – Нас же вообще почти не награждали! В основном давали, как говорится, «с закруткой на спине». Если тебя продырявили. А так надо взятку давать козлам из наградного отдела. – Он неожиданно и пьяно расхохотался. – Но одну медальку все же дали. И вы не поверите за что – за выборы! За выборы, твою мать! Мы про них только и услыхали, когда нас на охрану местного избирательного участка вытащили. Зоопарк! Мы вдруг узнаем, что душманьё кого-то там выбирает! Под эту марку половина взвода медалями обвешалась. За охрану всяких там, мать их, бюллетеней! Халява! В одном месте духи попробовали пострелять, но мы их тут же погасили из подствольников. Даже «Грады»[66] не потребовались! Пальнули пару раз гранатами – и все! Веский аргумент предъявили. Тогда многие, в том числе и я, «Отвагу» получили. Медалька такая. А ведь у нас некоторые ребята даже в штурме дворца Амина участвовали – и то им хрен задвинули. Вообще ничего не дали – типа, не положено. Базировались-то мы в относительно мирном Кабуле. Это по бумажкам. А реально – мотались почти по всей афганской границе. Так генералам было проще наши «боевые» тырить. А то не переживут, что солдат больше их получает! Эхх!..

Последнее, что запомнил Казарин, – это то, как он сидит на грязном заплеванном полу рыгаловки и обнимается с таким же пьяным кобелем Люцифером. Плачет навзрыд, зарывшись носом в жесткую, воняющую псиной шерсть, и твердит:

– Эх, друг, только ты один меня понимаешь!..

Глава 22

Скольжение

Глазами Артема

День первый