Зверь в чаще леса (СИ)

Его грудь пересекали четыре ровные линии от когтей, кожа была вспорота и покраснела. Раны были неглубокие, но это лишь от того, что Монстр не пытался вскрыть его живьем… Пока что.

========== Глава 4: Несказанное прощание ==========

— Эрик, просто Эрик. Это же совсем не сложно. Подойти и сказать, — тихо бубнил себе под нос Чарльз, яростно застирывая простыню в огромном тазу. Ветер с реки пробирал до мурашек и трепал волосы. Ксавьер устало провел рукой по лбу, вытирая пот, и позволил себе сделать небольшой перерыв: устало уселся на землю, оставив чистый край отжатой простыни свисать с тазика. Юноша покосился на открытую дверь, ведущую в кухню, и прислушался, но не услышал цокота копыт или любых других признаков того, что Эрик мог быть рядом. Хотя он уже успел уяснить, что при желании Монстр мог подкрасться совершенно бесшумно. Оставалось надеяться, что у него были более важные дела, чем следить за своим «ручным человеком», как он сам несколько раз называл Чарльза. Ксавьер усталыми пальцами начал расстегивать мягкую ткань рубашки и осторожно отодвинул ее, чтобы посмотреть на следы от когтей Эрика. Пусть он и поранил Чарльза уже как две недели назад, но царапины заживали на удивление медленно и поначалу покраснели так, что Чарльз серьезно боялся, что подхватил какое-то заражение. И совершенно не знал, как сказать об этом своему хозяину. Не подойти же со словами: «Простите, господин, помните, Вы тут в странном припадке разорвали на мне одежду и порезали грудь? Так вот, кажется, я что-то подцепил от Ваших когтей». Нет, это и простому человеку было бы неудобно сказать (если простой человек когда-нибудь запустил бы себя настолько, чтобы его ногти превратились в крепкие черные когти, способные резать кожу и мясо, словно короткие лезвия), а сказать подобное Эрику… Чарльз хотел жить. Очень. И надеялся прожить еще как можно дольше. Поэтому старательно обрабатывал ранки, пока выдавалась такая возможность, а когда у него слегка поднялась температура, старался не подавать виду. Казалось, Эрик особо и не замечал, разве что фыркал чуть чаще и сетовал на то, насколько слабый и немощный ему попался человек, когда Чарльз уже был не в состоянии сдвинуть груженую камнями телегу, и отправлял его на кухню или продолжать уборку. Надо сказать, что Эрик все больше нагружал Чарльза именно хлопотами по дому, хотя обязательные несколько часов на завале никто не отменял. Но там Ксавьер уже успел проявить себя не с самой лучшей стороны.

После первого дня Чарльз и правда проснулся с ужасной болью во всем теле, но двигаться вопреки своим опасениям смог, хотя с трудом и проклиная все на свете. И в таком состоянии он смог продержаться еще четыре дня, что сам он считал немалым достижением, но на этом и обнаружился его предел. Хоть и казалось, что после того, что он умудрялся работать с температурой, его уже ничто не сломит. Но нет. На шестой день совместной жизни с рогатым Монстром Чарльз не смог встать со своей лежанки. И даже просто попытаться не смог. Нет. Все его мышцы онемели, и на мгновение Ксавьер с ужасом подумал, что умер. А потом пришла страшная мышечная боль, в сравнении с которой все его предыдущие мучения казались легкой усталостью. В тот день Чарльз не смог даже выползти из своей камеры, а, когда Эрик за ним спустился, то явно был не в духе, ведь Монстр не привык ждать своего слугу. И услышав стук его копыт и хриплое дыхание рядом со своей камерой, Чарльз едва не лишился чувств от страха.

— Где тебя черти носят?

— Простите, господин, я…

— Поднимайся! — Эрик не стал дожидаться его объяснений, шагнул в камеру, загораживая собой дрожащий свет от вечно включенного ручного фонаря, и, схватив перепуганного Чарльза за предплечье, одним рывком поднял его на ноги и недовольно зарычал, прижав уши.

— Простите… — только и успел пискнуть Чарльз, но Эрик уже грубо пихнул его в спину, выталкивая из камеры, вот только человек и шагу не успел ступить, как обессиленные больные ноги запнулись, и Чарльз со сдавленным писком рухнул на пол, растянувшись в проходе.

— Вставай, — приказал Эрик, переступая через своего человека, и, когда Чарльз не последовал за ним, вновь зарычал. Этот его рык. Грубый, утробный и хищный. От него волосы вставали дыбом, а сердце замирало. И именно его Чарльз страшился настолько, что работал через силу, даже когда все тело ныло от боли. Но сейчас оно предательски отказывалось подчиняться его воле и двигаться, а Монстр был рядом, и он ничего не мог поделать, чтобы объяснить свое состояние.

— Я… не могу…

— Не можешь, — не то спросил, не то насмешливо передразнил Эрик и фыркнул, словно разгневанный бык перед нападением, ударил копытом по каменистому полу. Чарльз инстинктивно напрягся и мог слышать только биение собственного сердца, когда Эрик к нему наклонялся, и как никогда остро почувствовал, как саднят порезы на груди.