Зверь в чаще леса (СИ)

И дважды повторять не пришлось. За эти две недели Чарльз старался работать так безупречно, как только мог, и своими стараниями заслужил себе уютную комнату с настоящей постелью и оконцами, где никогда не было по-настоящему темно. Этому подарку судьбы, а точнее — Эрика, Чарльз был рад, как никогда ничему не радовался в жизни, и в первую же ночь уже на своем новом законном и постоянном, а не временном месте, он нежился на чистых простынях, словно огромный ласковый кот, не в состоянии так просто насладиться мягкостью матраса и пухлых подушек после жесткого пола и плаща, которые служили ему постелью до этого. На книжный шкаф он лишь поглядывал перед сном, но так и не нашел времени хотя бы изучить названия книг — его просто не было. Все, что мог Чарльз по завершении дня — так это рухнуть в свою мягкую и чистую постель. И, даже скучая по книгам, он не мог найти в себе сил взяться хоть за одну. Они напоминали книжные стеллажи в его доме-школе; студенческие классы и ребятишек, которых он учил, их веселый смех и порой глупые вопросы, на которые он так любил отвечать, видя, как в глазах деток разгорается любопытство и жажда знаний, которую он готов был утолить сполна.

А вместе с ними он вспоминал Рейвен и ее счастливую добрую улыбку. Всю свою жизнь, которая канула во тьму густой чащи леса и запуталась в ее ветвях, исчезнув навеки. И это было куда мучительнее, чем боль и страх, которые он испытывал каждый день рядом с Эриком и за работой на этого Зверя. И как бы Чарльз ни старался, по ночам он зарывался в подушку и надеялся, что Эрик со своим дьявольски чутким слухом не услышит, как сбивалось его дыхание.

А наутро все начиналось с самого начала. Чарльз прятал свой страх за улыбкой, старался не вздрагивать от цокота копыт и рыка Монстра, старался быть вежливым и учтивым с ним, старался разговорить его, и каждый раз, словно проверяя почву под ногами на зыбкой болотной тропе, осторожно начинал говорить про свой дом и свою сестру. Но это приводило лишь к новому хриплому рыку Зверя и непременно заканчивалось тем, что Чарльз получал в довесок к своей обычной работе еще что-нибудь. И на этот раз к его обязанностям прибавилась внеплановая стирка. А постирать все белье в доме было делом непростым, учитывая, что большую часть одежды так вовсе не доставали из сундуков вот уже несколько лет, если не десятилетий, и, открывая очередной шкаф или комод, Чарльз непременно задыхался от затхлой вони залежавшейся одежды, которую еще и изрядно успела поесть моль.

Простирав добрую половину белья и начиная мерзнуть на вечернем воздухе, который уже словно шептал, предупреждая своим прохладным касанием, что приближается зима, Чарльз точно осознал одну вещь — одно лишь упоминание о внешнем мире превращает Эрика в того самого Монстра, о котором ходили слухи.

А когда он попытался заговорить о письме для Рейвен…

Чарльз весь день вел себя так прилежно, как только мог. Работал над завалом, сдерживая вдохи и хрипы, бегом бросался на кухню, стоило Эрику только начать отдавать приказ, и даже сумел отыскать на кухне немного соли и собрать зелень в «саду», как сам Чарльз называл ставшее его любимым место у реки с дикими розами, и на этот раз уже надоевшая пресная рыба заиграла новыми оттенками вкуса. Попробовав кусочек, Эрик резко фыркнул и мотнул головой, гневно зарычал на Чарльза, но юноша тут же выставил перед собой руки, заставляя себя оставаться на месте вопреки всем своим инстинктам, кричавшим ему бежать.

— Все хорошо! Это не яд, я просто нашел соль на кухне! — его голос почти не дрогнул, ведь он готовился и ждал такой реакции, а сегодня все должно было пройти наилучшим образом. Чарльз серьезно посмотрел в зеленые глаза Эрика и буквально видел, как полыхает в них недоверие, пока Чарльз сам не присоединился к ставшему обычным для них совместному обеду. — Просто соль и кое-какие травы. Для вкуса.

— Зачем? — Эрик нахмурился и подозрительно принюхался к новому для себя блюду.

— Потому что так вкуснее. Я надеялся… Вам понравится, — Чарльз тихо выдохнул. Он готовился, он хотел, глядя на Эрика, обратиться к нему на «ты», и это выходило в его фантазиях и мифических планах, но на деле, когда он был рядом с Монстром, все внутри так сжималось от волнения, что было просто невозможно обращаться к нему так просто и легко.

— Меня устраивает и обычная твоя стряпня, — Эрик прижал уши, но все же принялся за еду, и, если бы Чарльз говорил с обычным человеком, то мог бы подумать, что Эрик только что смутился, но он сомневался, что Монстр был способен на подобные чувства.

— Я могу лучше, — пообещал Чарльз, почувствовав себя увереннее, и, вытерев руки о белый запачканный фартук, поспешил налить Эрику чистой воды из тяжелого кувшина, несмотря на все еще бдительный взгляд своего рогатого господина.

— С чего это ты такой старательный? — Эрик все же расслабился, и в голосе его теперь слышалась ленивая усталость, но с Чарльзом поговорить он явно был не против, и взгляд его стал мягче.

— Разве нужен повод?