Зверь в тебе

Она оказалась упрямой, не умерла. И по дороге до больницы не умерла, и даже на операционном столе, пока врачи чистили ее брюшную полость, где уже начался перитонит, не сдалась, хотя у врачей было подозрение, что операцию она не переживет. Пережила. Хотя врачи пока опасались делать хоть какие-то прогнозы, слишком сложным было состояние. Рваные раны странного вида на руках и ногах, частично разорванный живот, тоже со странными краями ран, ушибы и переломы ребер, раны на лице, сильное переохлаждение и огромная кровопотеря. Вдобавок ко всему она всё это время оставалась без сознания, не пришла в себя ни разу, и было непонятно, очнется ли она вообще, и если это произойдет, то когда.

Коваленко изучил записи опроса свидетелей, сделанные Калашниковым и его ребятами, потом свои собственные записи – он опрашивал невезучую пару повторно сам, задавая и уже заданные коллегами вопросы, и свои собственные, дополнительные, которые казались ему важными. Что-то всё время смущало его и в этих показаниях, и в заключениях о состоянии потерпевшей. Что-то там было, чего, по идее, не должно было быть. А вот что именно, всё время от него ускользало. Кофе помогать отказывался, он поднял лапки и признал свое поражение перед умственным напряжением и банальной физической и психической усталостью.

И Борису пришлось сделать то же самое. Он махнул рукой, встал, собрал документы, убрал их в сейф и поехал домой. Спать, спать, спаааать… Всё завтра, завтра. Доехать бы еще домой без приключений и не врезаться никуда…

Если у ментов есть свои боги, в эту ночь они к Коваленко благоволили и позволили доехать до дома без приключений и лечь спать в разобранной постели, раздетым и даже вымытым – остатков сил хватило на душ. Он так устал, что уснул мгновенно, без снов, и спал до самого утра, словно младенец. Только под утро ему снова приснился сон, как водится, странный: его плечо грызла большая собака, было очень больно, но раны затягивались на глазах, практически мгновенно, и уже спустя несколько секунд о них напоминало лишь послевкусие боли.

Оказалось, что плечо во сне болело не зря: Коваленко проспал всю ночь в одной и той же позе, на боку, подсунув руку под подушку и уложив голову на собственное плечо до самого утра. Неудивительно, что он его отлежал, и к моменту пробуждения оно разболелось так, что боль проникла даже в его сны. Улыбнувшись аллегориям собственного подсознания, Борис растер больное место, а потом приступил к своей обычной утренней зарядке. Это и помогло ему проснуться как следует, и остаточные боли в руке прошли окончательно. «Всё-таки выспаться – это дорогого стоит», – подумал мужчина, поедая горячий омлет прямо из сковороды и запивая его кофе. Этим утром жизнь была прекрасна, и мужчина в очередной раз посмеялся над тем, как мало, оказывается, человеку нужно для счастья: всего лишь выспаться, умыться, сделать зарядку и позавтракать.

Не успев толком додумать до конца эту радужную мысль, он подавился и стал судорожно откашливаться. Вилка упала обратно в сковороду, мужчина согнулся над столом, кашляя и кашляя без остановки, а в голове красным транспарантом пульсировало озарение: «Раны! Раны у Царёвой затягиваются. Как они могут так быстро зажить??»

Ему удалось наконец-то прокашляться, он сел обратно на табурет и залпом выпил остатки кофе из кружки. Теперь ясно стало, откуда взялся второй бредовый компонент его сегодняшнего странного сна – мгновенно заживающие раны. Похоже, его умное подсознание снова ткнуло его носом туда, где он заметил важную для расследования деталь, но при этом сам этого не понял.

– Твою мать! – с чувством выругался он. – Что за ерунда? Как? Как раны могли так быстро начать затягиваться? Что я упустил?

На несколько минут он задумался, не торопясь куда-то бежать или кому-то звонить. Нужно было понять, не померещилось ли ему, правильно ли он понял заключения медиков, хорошо ли помнит, как выглядела потерпевшая, когда он ее увидел в больнице. Кажется, в документах, которые ему передал Калашников, были фотографии ран. Нужно съездить на работу, внимательно их просмотреть, а потом поехать в больницу и еще раз всё увидеть своими глазами. Если ему не показалось и раны действительно зажили быстрее, чем должны были бы, то, возможно, преступление произошло раньше, чем они думали. Но этого не может быть! Есть записи камер и показания свидетелей, видевших Елену Царёву именно в то самое воскресенье, когда, по заявлению её мужа, она не вернулась домой. А если предположить, что раны были ей нанесены до того, как она пропала? Нет, бред! Она не смогла бы двигаться с ними, а все свидетели из мега-молла в один голос утверждают, что женщина была активна, весела, вела себя как обычно, то есть не проявляла ни признаков боли, ни беспокойства. Хотя нужно будет уточнить еще раз, задать им дополнительные вопросы именно в этом ключе.