Звериное царство

Матриарх немногословна, привыкшие к одиночеству и самоизоляции мужчины тоже скупы на слова. Они приноровились, научились угадывать мысли друг друга. Элеонора поит их пивом или варит кофе, и они сообщают ей новости – о готовых опороситься матках, о случке и следующей отправке на бойню, о разделке туш нескольких животных, которых решили забить на месте, «хотя шкуры сдирать будет непросто». Элеонора слушает молча. Иногда – очень редко – Анри и Серж напоминают ей Марселя. Старуха мысленно возвращается к тому моменту, когда стало ясно: больше она не сможет защищать сына от яростных припадков отца. У Марселя все чаще случались «выпадения», они находили его мертвецки пьяным – под деревом, рядом с коровой, в огороде, на конюшне. Однажды муж заявил, что мальчик вырос и может начать работать на ферме. Она ужасно испугалась, почувствовала себя бессильной и не сумела удержать Анри при себе. На следующий день отец и сын исчезли в тумане, окутавшем поля.

* * *

Жером всегда знал Элеонору старой, слабой, пахнущей холодной золой и кошками. Хвостатые – числом без счета – занимают все удобные места возле очага: спинку и ручки дивана с темно-зеленой бархатной обивкой, подушки в связанных крючком наволочках. Ковры в «турецких огурцах» покрыты толстым слоем шерсти всех цветов и оттенков. Фермеры пытаются истреблять самцов, но один всегда ускользает и оплодотворяет какую-нибудь кошечку, а та рожает на сеновале или чердаке. Любимцы Элеоноры опасаются людей и собак, а потому живут при старухе, в трех вонючих комнатах, и наблюдают жизнь из-под гноящихся век, как маленькие невозмутимые божества.

Бойня, которую периодически устраивают фермеры, и отсутствие свежей крови приводят к появлению на свет чад кровосмешения. Жерому нравятся странные мордочки котят-мутантов. Как-то раз одна кошка родила белого двухголового малыша. Две его головы сосали по очереди, но маленькое чудовище оказалось нежизнеспособным, Жером похоронил его под глиняным горшком, рядом с муравейником, и каждый день проверял результат работы насекомых. Череп с четырьмя глазницами он хранит среди реликвий в своем святилище, завернутым в тонкий саван.

Рано утром Габриэль ставит поднос с завтраком под дверь комнаты Элеоноры и ведет близнецов в школу. Жюли-Мари уже отправилась в коллеж, а мужчины в свинарник. Жером входит в берлогу Элеоноры и устраивается напротив прабабки в кресле-качалке. Она пьет неизменный кофе с молоком, он раскачивается, смотрит на ее руки – узловатые вены под кожей живут отдельной жизнью, обвиваясь вокруг сухожилий и косточек, похожих на хворост. Иногда она позволяет кошкам слизывать масло со своего бутерброда, и мохнатые выгибают спины, трутся о ее локти. Близнецы ненавидят навещать Элеонору – они всегда выходят от нее с расцарапанными руками и ногами.

Каждый год, в самое жаркое время, полчища паразитов восстают к жизни в щелях деревянного пола, где их личинки терпеливо пережидали зиму, и мужчины прибегают к крайнему средству – окуриванию, – выгнав старуху с питомцами из дома. Много долгих часов Элеонора сидит на железной скамейке, которая пришла на смену прежней – деревянной, проеденной временем и жучком-древоточцем, – на которой с весны до первых заморозков сидел по вечерам ее отец. Нынешняя тоже пережиток архаичной цивилизации, всеми забытой и никому не нужной.

Жером не знает, почему его мать, когда еще вставала с постели, не бывала у Элеоноры.

Габриэль ограничивает общение с матриархом тем, что готовит и подает ей завтрак.

Что касается Жюли-Мари, их с прабабушкой объединяет взаимное безразличие.

Женщины сторонятся Элеоноры, хотя она по-прежнему руководит жизнью и всеми делами фермы наравне с мужчинами. Власть старухи зиждется на ее загадочности: она немногословна, но все время о чем-то напряженно размышляет.

Жером любит кошек. Ему нравится, как стучат друг об друга деревянные бусины шторки на выходящей во двор двери – этот звук почему-то напоминает ему удары капель во время ливня.

Полки расшатанного стеллажа забиты безделушками из серого фарфора и потерявшими форму вязаными фигурками. Обои во многих местах почернели от свечного нагара…

Не в привычке Элеоноры заласкивать мальчика, как это иногда делают деревенские старухи. Жером тоже не ищет тактильного контакта. Тощая, закутанная в миллион одежек прабабка выглядит очень странно, и ему бывает довольно побыть недолго со старой женщиной и стаей котов. Он догадывается, что они родственники, внести ясность в генеалогические связи способна только Элеонора.

* * *