Зверский детектив. Хвостоеды

– Вот именно! – загалдели ежи. – Ещё как может! Нас покарали боги! Мы все должны покинуть норы и гнёзда и вместе молиться! Молить о пощаде!

Барсук прикрыл глаза. Как объяснить им принцип распространения вируса? Как донести до них зверскую логику? Никак не объяснить и не донести. Простые, ограниченные, наивные звери со своей простой, наивной, ограниченной верой. Они его не поймут…

– Барсук, не спи! – Барсукот толкнул его в бок. – Им надо что-то сказать. Они ждут твоего ответа! Они на грани бунта, Барсук!

– Я не знаю, что им ответить, – бормотнул Барсук Старший.

Спать, спать. Впасть в беспробудную спячку и спать. А они тут пусть бунтуют и молятся.

– Тогда я скажу им то, что ты говорил мне в детстве. – Барсукот взял корупор и сказал в него громко и чётко: – Небесные Медведи – добрые боги! А мы, звери Дальнего Леса, им как детёныши! Небесные Медведи никогда не стали бы причинять вред детёнышам! – Он оглядел умолкших зверей и на всякий случай добавил: – Это ежу понятно!

– И то верно, – закивали ежи. – Медведи – добрые! Они бы нас не стали карать беспробудной спячкой.

– Значит, нас покарали другие боги, жестокие, – вдруг подала голос Герочка. – Боги Манго.

Глава 19, в которой появляется каракал полиции

– Боги Манго, помогите мне провести расследование, – пробормотала себе под нос Каралина. – Первым делом я обыщу нору Медоеда-шамана. А потом я…

Она не знала, что будет делать потом. Как не знала и того, что именно рассчитывает найти в норе Медоеда. Каралина вызвалась отыскать беглянку жирафамать, Каралина решила выяснить, чем заражён Дальний Лес, от Каралины теперь зависели жизни зверей, сидевших в защитном круге в зале суда, – но у Каралины не было плана.

Она шла через взлётную поляну – ту самую, где они с Барсукотом в последний раз потёрлись носами. Он просил её тогда лететь вместе с ним в Дальний Лес. «Умоляю, будь моей крошкой, будь моей кошкой» – так он ей говорил. Он лежал на песке, запелёнутый для полёта, влюблённый и беззащитный, точно детёныш. И она тогда потёрлась носом о его нос. И она ему тогда отказала. Она ведь вольная кошка саванны.

Но зачем ей воля, если нет с ней рядом Барсукота?

Она шла, и её изящные сильные лапы утопали в горячем песке. Ничего. Всё ещё не поздно исправить. Она выяснит, что натворил Медоед. И выяснит, где жирафа. Царь зверей останется здесь, а она улетит в Дальний Лес с «Аистиным клином». Она будет работать в полиции вместе с Барсукотом. По закону. По правилам.

Барсукот ей как-то сказал: «Для обыска нужен ордер. Если полицейский Дальнего Леса обыскивает чью-то нору без ордера – он нарушает закон». Каралина тогда даже слова такого не знала – «ордер». «Ордер – это росчерк когтя начальника полиции на бересте, его разрешение. Полиция всегда на страже закона».

У Каралины не было ордера на обыск норы Медоеда. Потому что не было в Дальнем Редколесье начальника полиции, который дал бы ей разрешение. И вообще никакой полиции не было. И никто тут не стоял на страже закона, и закон был только один: право сильного делать всё, что ему взбредёт в голову.

Каралина на секунду остановилась. Потянула горячим носом горячий воздух. Всё здесь было горячим, на её жестокой, проклятой богами, любимой родине: и песок, и камни, и кровь, и ветер. Каралине вдруг показалось, что ветер принёс ей с другого конца огромной земной доски, из далёкого Дальнего Леса, любимый запах – запах Барсукота… Но нет, померещилось. Аромат его усов был лишь плодом воображения. Ненастоящим, дразнящим, поддельным плодом – как плод манго, золотисто-медовый снаружи и насквозь прогнивший внутри.

Гниль и мёд. Вот чем пахло на самом деле. И ещё как будто вонь от неухоженных, немытых копыт. Каралина застыла, поворошила лапой песок – и подцепила когтем что-то мягкое, продолговатое, липкое.

Это было перо попугая. Такие перья обычно наклеивал на себя шаман, обмазавшись мёдом. Она стряхнула с пера налипший песок. Зелёно-жёлтое, оно действительно было измазано мёдом. И ещё чем-то тёмным, гнилым, вонючим.

Ей захотелось отбросить от себя эту дрянь и тщательно вылизать лапы – но Каралина сдержалась. Такие штуки в полиции называют «уликой», так говорил Барсукот.

Улика доказывает, что Медоед здесь действительно был. Перо упало с него. Оно было приклеено мёдом к его спине, как обычно. А эта тёмная, вонючая гадость, возможно, чей-то помёт?

Как бы то ни было, она возьмёт улику с собой.

* * *

В песке у входа в нору Медоеда виднелись бурые засохшие пятна. Она понюхала: кровь. По всей вероятности, кровь мелких зверушек, которых шаман регулярно приносил в жертву.

Дверь в нору была густо обмазана мёдом и облеплена мухами. Каралина с отвращением подёргала её – заперто. Она выудила из-за пазухи связку когтей-отмычек – подарок каракала-отца, – поковырялась в замке и с третьей попытки подобрала нужный коготь: дверь подалась.