Звезда Любви

Каждое его слово тяжелым камнем ложилось на сердце. Полина вскинула полные слез глаза на Михаила. Боже! Разъехаться?! Какой стыд! Уж светский Петербург не преминет воспользоваться случаем перемыть косточки молодой княгине Горчаковой, которую муж пожелал оставить спустя три месяца после свадьбы.

— А если я пожелаю остаться в столице? — сверкнула она непокорным взглядом в сторону мужа.

— Тогда уеду я! — веско ответил Горчаков.

— И ничто не заставит Вас переменить своего решения? — дрожащим голосом спросила она.

— А чего ради мне менять решение? Разве Вы не этого хотели? Свободы от меня?

Горчаков поднялся из-за стола и направился к выходу из столовой. Опомнившись от потрясения, Полина бросилась за ним:

— Мишель!

Князь остановился, но не обернулся.

— Мишель, Вы не правы!

— В чем не прав, сударыня? В том, что вижу Вас насквозь? В том, что Вы влюблены в другого?

— Мишель, да откуда Вам знать, если я сама ничего не знаю! Прошу Вас, не оставляйте меня, — тихо попросила Полина. — Я не вынесу этого! Вы ведь и сами избегаете меня, — вдруг быстро заговорила она. — Вы отталкиваете меня…

Михаил развернулся, с удивлением глядя в ее раскрасневшееся лицо. О да, она была прелестна, когда, волнуясь и сбиваясь, говорила ему о том, что он пренебрегает ею, что ей просто нужно время, чтобы все у них стало так, как прежде, до злополучной Пасхи! Горчаков смотрел на нее, как на нечто диковинное, как, например, он мог бы смотреть на яркую бабочку, или красивый цветок, любуясь, но не понимая сути того, что она пыталась сказать ему сейчас.

— Ах! Вы не слушаете меня! — воскликнула она, заметив его отстранённый взгляд, и вдруг разразилась слезами, что давно уж подступили к глазам и жгли их все сильнее с каждой минутой.

— Полин, — Мишель шагнул к ней и неловко приобнял вздрагивающие плечики.

— Вы говорили, что любите меня, — всхлипывая, продолжила она. — Говорили, что я нужна Вам, а нынче отшвыривайте, как ненужную вещь, и все потому, что вбили себе в голову, будто я люблю Шеховского.

— А разве нет? — выпустил ее из объятий Горчаков. — Разве нет?! — повторил он.

— Я не знаю, — вздохнула Полина. — Ах! Правда, я не знаю! Это все так сложно. Вы не поймете!

— Отчего же? Попытайтесь объяснить, — задумчиво ответил Михаил.

Ему показалось, что он знает, о чем она хочет сказать, но все же хотел об этом услышать от нее.

— Я не скрываю, что была влюблена в Павла Николаевича, — начала Полина.

— И кто ж его не любит, — прошептал себе под нос заметил князь, вспомнив слова своей старшей сестры Катиш, которые некогда смутили и самого Шеховского. Михаил тогда как бы в шутку поинтересовался у сестры ее женским мнением о том, почему дамы всегда предпочитают ему Павла.

— Да что ж тут мудреного? — удивилась Катишь. — Ты вот, Мишель, больше на медведя похож, солидный да степенный, не пошутишь, не улыбнешься, и с самого детства таким был, а Поль, — тут она восхищенно закатила глаза к потолку, — он как мечта, тонкий да звонкий. Кудри золотые, в глазах огонь, плечи широки, талия тонкая, — глаз не отвесть!

— Но потом, когда Жюли исчезла… Мне показалось, что… Ах, неважно! Я люблю свою любовь к нему, а не его, — выпалила Полин и сама испугалась своих слов.

Но слово, как известно, не воробей…

— Так трудно забыть муки первой любви, — потупила она взор. — Так трудно! — покачала она головой.

— Может, Вы и правы, Полин, — тихо ответил Михаил. — Мне о том не ведомо. Я знаю только, что я Вас люблю, и Ваше равнодушие причиняет мне страдание, — вдруг добавил он.

Полина подняла заплаканные глаза и уже не смогла отвести их от лица своего супруга. Его обычно столь непроницаемый вид, броня ледяного равнодушия, которой он отгораживался от нее, сейчас вдруг дала трещину, и она явственно читала в его взгляде все его чувства. Невыносимым стыдом обожгло душу. Она и в самом деле ни разу не подумала о том, что причиняет ему боль своими поступками. Упиваясь жалостью к себе, лелея разбитые мечты и надежды, она отворачивалась от его терзаний и мучений.

— Мишель…

— Пустое это, сударыня! — вздохнул он.

Княгиня покачала головой.

— Давайте вернемся к этому разговору позже, — попросила она.

— Как пожелаете, — отозвался Михаил.

Дверь за ним бесшумно закрылась, и Полина осталась одна. Что же ей делать? Если все останется, как сейчас, Мишель непременно захочет разъехаться, и наверняка не изменит решения. Но он только что говорил, что любит меня, — на сердце потеплело от этой мысли, — а если любит, значит, сможет простить, только вот первый шаг к примирению, по всей видимости, сделать придется ей самой. И сделаю! — решительно расправила она плечи. Сегодня же! Может, и не захочет он потом отсылать меня от себя.