Звезда Любви

Павел вернулся в Иркутск к концу августа. Обратная дорога была куда легче, чем его путь в Петропавловск по Охотскому тракту. Остановился он вновь в доме генерал-губернатора. Увидев его Муравьев, не смог сдержать возгласа удивления при взгляде на лицо князя. Поль криво усмехнулся, и, отвечая на невысказанный вопрос, вытащил из кармана охотничьей куртки медвежий коготь на кожаном шнурке, что торжественно вручил ему Буотур, прощаясь с ним в Петропавловске.

— Вот, напоминание о собственной глупости, — спокойно произнес он.

— Бог мой, да Вы счастливец, Павел Николаевич, — пораженно произнес Николай Николаевич, — выжить после нападения медведя.

— Моя заслуга не велика, — пожал плечами Шеховской, — если бы не проводник-якут…

— Потом, потом, — опомнился Муравьев, — сначала отдых, ужин, а потом Вы нам всем расскажете.

Князя проводили в его комнату и оставили одного, предварительно поинтересовавшись не нужно ли ему еще что-нибудь. Прохор засуетился вокруг, помогая снимать пропыленную одежду.

— Я сам, — раздраженно отозвался Павел. — Воды принеси умыться с дороги и приготовь рубашку и сюртук на вечер.

Господи, как же давно он не одевался как человек благородного сословия. Шеховскому казалось, что за эти четыре месяца, что он был в пути в Петропавловск и обратно, он сросся с одеждой охотника. Павел, стянув рубаху с наслаждением плескал на себя теплой водой, растирался белым пахнущем свежестью полотенцем. Переодевшись к ужину, он заметил на письменном столе одиноко лежащий конверт. Он не заметил, как тот появился в комнате. Может, Прохор принес, — князь взял его и поднес к окну, где в свете догорающего дня прочел свое имя, выведенное на конверте твердой рукой отца. Сердце сжалось в дурном предчувствии, задрожала рука, сглотнув ком в горле, Шеховской сломал восковую печать и, развернув послание, поднес его к глазам. Отец всегда был скуп на эмоции, но, читая это письмо, Поль понял, как нелегко тому дались эти строки: "Поль, видит Бог, что я многое бы отдал, чтобы мне не пришлось писать тебе о том, но в этом состоит мой долг и я должен сообщить тебе сие прискорбное известие. Шестого мая сего года в Финском заливе было найдено тело твоей жены, мне пришлось присутствовать при опознании. Нет никаких сомнений, что это именно она. Поверь, мне очень жаль. Юлию Львовну захоронили на семейной кладбище в Павловском".

Уронив недочитанное письмо, Павел сжал ладонями виски.

— Нет! Господи, нет! Не верю! Боже, верни мне ее! — хриплый шепот сорвался с пересохших губ.

Отняв руки от лица, Павел с удивлением уставился на влагу на своих ладонях — слезы, это ж слезы. Он не помнил, когда плакал в последний раз, даже в детстве, ему едва ли не с самого младенчества внушали, что плакать это стыдно. Но сейчас ему не было стыдно, сердце рвалось от боли, перехватило дыхание. Мой Бог, я сам, сам желал ей смерти! Уж лучше бы она уехала с Левашовым. Пусть предательство, лишь бы она была жива, — Шеховской со стоном сполз по стене на пол. Не было сил подняться, не было сил выйти из этой комнаты, но его ждали к ужину.

— Прохор! — хрипло выкрикнул он.

— Чего изволите, Ваше сиятельство? — заглянул в комнату денщик.

— Водки подай! Да поживее!

Увидев барина сидящим на полу с мокрым от слез лицом, Прохор оторопел.

— Ваше сиятельство…

— Нет ее больше! Понимаешь, нет! Похоронили без меня, — добавил он.

— Так это, Павел Николаевич, коль такое дело может домой, проститься бы надо по — христиански.

— Сам знаю. Водки принеси, — уже тише добавил Поль.

Прохор тут же исчез за дверью. Появившись спустя несколько минут с бутылкой и рюмкой на подносе, он поставил свою ношу на стол и помог хозяину подняться. Павел трясущейся рукой налил полную рюмку и залпом опрокинул ее в себя. Опершись руками на стол, князь вгляделся в свое отражение в зеркале. Из зеркала на него смотрело неестественно бледное лицо и только три шрама яркими пятнами выделялись на этой застывшей белой маске. Сдернув с шеи белый галстук, Павел отбросил его в сторону.

— Черный подай, — сдавленно прошептал он.

Спустя четверть часа Шеховской спустился в столовую, где его ожидали к ужину семейство Губернатора и несколько приглашенных из числа избранных.

— Николай Николаевич, можно Вас на несколько слов? — обратился к нему Павел, поздоровавшись с присутствующими.

— Конечно, Павел Николаевич, — Муравьев сделал приглашающий жест рукой и Шеховской проследовал за губернатором в его кабинет.

— Я получил письмо из дома, — начал Павел. — Отец пишет, что в мае было найдено тело моей погибшей жены. Я бы хотел просить Вас о разрешении съездить в семейное имение, чтобы иметь возможность…

— Я понимаю Вас, — медленно произнес Муравьев, заметив с каким трудом князю удается держать себя в руках и говорить с ним. — Конечно, вы должны ехать. Я распоряжусь, чтобы Вам в пути оказали всяческое содействие.

— Благодарю, — отозвался Павел.

— Павел Николаевич, примите мои соболезнования, — вздохнул Муравьев.

— Еще раз благодарю Вас. А теперь, если Вы не возражаете, я сразу после ужина буду готовиться к отъезду.