Звезда Любви

Размышляя о грядущей экспедиции, Павел вспоминал, как отправляясь в свой первый поход на Камчатку по Охотскому тракту поначалу тяжело принял практически полное отсутствие цивилизации. Но чем дальше они уходили от Якутска, тем сильнее его влекло неизведанное. Путешествие по тайге было чем-то совершенно новым, и он с удивлением ловил себя на мысли, что оно ему нравится. Нравилось неспешно ехать по чуть приметной тропе, вслушиваться в звуки леса, окружавшего их со всех сторон, и, что самое главное, здесь он мог быть тем, кто он есть. Если бы не несчастный случай с медведем, едва не стоивший ему жизни…

Наконец, земля уже достаточно просохла, и небольшой отряд под командованием Шеховского вышел из Иркутска. С каждым днем тайга все более преображалась. Невозможно было не радоваться этому обновлению природы, первой нежной зелени, теплому весеннему солнцу и этому особому запаху: влажной земли, смешанному с ароматами первоцветов. Радуясь теплу, с дерева на дерево порхали птахи, наполняя тишину леса разноголосым щебетом и гомоном. Сбегая с высоких хребтов, то и дело путь им преграждали бурные ручьи, несущие в себе талые воды с вершин сопок.

Самый сложный участок пути ожидал путешественников до истоков Амура. Двигались неспешно потаенными лесными тропами. Добравшись до Байкала, какое-то время шли берегом озера. Шеховскому казалось, что никогда в своей жизни он не видел ничего более прекрасного, чем это огромное озеро, в чистых водах которого отражалось бескрайнее синее небо, какое бывает только по весне. Остановившись на ночевку на берегу, разбили лагерь. Пока казаки разводили огонь, Прохор вместе с Ванькой попробовали удить рыбу. Улов был небольшой, но уставшие путники обрадовались и этому.

После ужина Павел долго сидел на высохшем стволе поваленной сосны, подробно записывая все события сегодняшнего дня в дневник, который начал вести в этой экспедиции. Весело потрескивал в костре хворост, тихо рокотал прибой, взошедшая луна осветила все вокруг призрачным светом, отразилась в водах озера, завораживая своим сиянием. Он впервые пожалел о том, что не наделен даром художника, дабы навечно запечатлеть открывшуюся ему красоту этого дивного края, о чем и написал тут же, сам дивясь этой мысли.

Проснувшись на рассвете с первыми лучами солнца, Поль вышел из палатки, которую делил с Прохором и Степаном Аркадьевичем Подольским, тем самым топографом. Еще вчера его заворожил Байкал, залитый лунным светом, но рассвет на Байкале являл собой фееричное зрелище. Все вокруг, казалось, стало золотым. Отражаясь в водах озера, восходящее солнце залило все вокруг золотым сиянием, отразилось от прибрежных скал, позолотив высокие уступы, окрасило золотом небосвод. Один из казаков, уже бывавший в этих местах, остановился рядом с ним на небольшом возвышении.

— Нечасто такое увидишь, — вздохнул он. — Ширь-то какая, простор!

— Дух захватывает, — согласился Павел.

— То ли еще будет, Ваше сиятельство! В здешних местах такие богатства сокрыты! Зверья, птицы, рыбы видимо-невидимо. А вот как до Амура дойдем, там еще и не такое увидите.

— Так ты, Савелий Яковлевич, стало быть, бывал на Амуре?

— Доводилось, — кивнул головой казак. — Но вот спускаться до самого низовья не приходилось.

— Все когда-то впервые бывает, — усмехнулся Шеховской. — Я вот тоже не думал никогда, что окажусь здесь.

Наскоро позавтракав, небольшой отряд тронулся в дальний путь. Обогнув Байкал, спустились к Нерчинску, откуда решено было сплавляться на лодках. У Шеховского было письменное распоряжение Муравьева к местному начальству о том, чтобы экспедиции было оказано всяческое содействие, в том числе и обеспечить лодками для сплава по реке. Оставив лошадей и перегрузив всю поклажу в три больших лодки, тронулись вниз по Нерче, что впадала в Шилку.

Шилка и Аргунь, сливаясь вместе, собственно и образовывали Амур. Шилку одолели за неделю пути. Погода благоприятствовала, и по пути никаких неприятностей не случилось. Впереди был Амур, неизвестный и неизведанный. По прикидкам проводника, их ждало более двух с половиной тысяч верст по реке. Помогая веслами, в день удавалось пройти почти 60 верст. Павел налегал на весла наравне с остальными и к вечеру падал с ног от усталости, но несмотря на это после ужина садился у костра со своей тетрадкой и карандашом и записывал впечатления от прожитого дня, стараясь не упустить ничего из виду. Чем ниже спускались по течению, тем шире и полноводнее становился Амур. Река определенно могла использоваться для судоходства. Именно это более всего интересовало Муравьева.