Звезда Запада

И точно. Вся кормовая часть дракара была изъедена огнём, – оттого-то он и затонул, осев в воду почти наполовину. Кое-где торчали стрелы – странные, не норманнские. Длинное выкрашенное красным древко, оперение, некогда красовавшееся в хвосте или крыльях какой-то пёстрой птицы. Монах, поднатужившись, выдернул одну такую стрелу и, взглянув на наконечник, ахнул:

– Торир, Видгар, вы только взгляните!

Наконечник оказался костяным. Гладкая, отточенная, видимо, о камни кость не затупилась, даже войдя глубоко в дерево.

– Дикари... – пролепетал отец Целестин. – Господи Иисусе, они железа не знают! Вот дьявольщина!

От волнения он не заметил, что нарушил сразу две заповеди: не употреблять всуе имена как доброй, так и злой силы. Да до того ли сейчас? Тем более что конунг оказался не прав, когда говорил, что крови нет. А это не кровь разве?

Одна из скамей потемнела от подозрительного коричневого пятна. А рядом валялись сломанная стрела и копье. Торир поднял его, задумчиво осмотрел и сунул в руки монаху. Недлинное, всего с две руки, древко украшал непонятный, раньше невиданный орнамент. Синие, красные, жёлтые треугольники, квадратики, зигзаги. И наконечник, окрашенный засохшей кровью. Из кости.

Монах выронил оружие из рук и побледнел. Он слишком хорошо разбирался в строении людского тела, чтобы не понять, какая то была кость. Обломок нижней челюсти человека. Та часть, что идёт от подбородка до коренных зубов. Правда, тщательно отполированная, заострённая на конце и по краям, но очень легко отличимая из-за малюсенькой дырочки, из которой выходила чувствительная жила.

Теперь отец Целестин слегка пожалел, что почти год обучался хирургическому ремеслу у знаменитого арабского врачевателя и хрониста Аль-Масуди, коего повстречал, возвращаясь из Индии. Не всегда наука приносит радость и пользу.

– Т-Торир, ты знаешь, что это? – Он взглядом указал на упавшее перед ним копьё.

– Ну?

Объяснение не добавило хорошего настроения. Западные земли, где вадхеймцы рассчитывали хотя бы на минимум гостеприимства, становились в их глазах всё более и более недобрыми. Отец Целестин начинал понимать, отчего нигде нет трупов, но догадка показалась настолько чудовищной, что он скорее бы язык проглотил, нежели бы высказал её.

– Ладно, пошли на берег, – поиграв желваками, произнёс Торир. – Может, они в посёлке все попрятались?

«Не думаю», – пронеслась мысль у святого отца.

– Видгар, а ты ничего такого... ну как ночью, не чувствуешь? – Отец Целестин теперь всецело доверял чутью парня и надеялся, что с его помощью можно будет избежать опасности. Видгар задумался.

– Там есть Сила, – указал он на северо-запад. – Но сейчас день, и она спит. Она просыпается по ночам и бродит в этих лесах в поисках чего-то...

– Что она ищет? – вытаращился молчавший до поры Гуннар.

– Не знаю. – Видгар нерешительно пожал плечами. – Может быть, нас.

– Ётуны уже доискались, – сказал Гуннар и добавил пару сложных оборотов речи такой биологической изысканности, что никто и не понял, что же именно германец имел в виду.

Перебравшись через свой корабль на мостки, отец Целестин и остальные спустились на берег. Земля. Твёрдая. Не качается и не подпрыгивает под тобой, как корабельная палуба. Отчего же так хочется вернуться на изрядно надоевшую за долгие недели ладью, а не идти по тропе, ведущей, как видно, к поселению Хейдрека. Что мы там увидим? Пожарище? Груду тел?

– Сигню, девочка, может, ты пока на корабле посидишь? – робко обратился монах к подопечной, но Сигню, похоже, твёрдо уверовала в непобедимость конунга, особенно после красочных описаний битвы с огненными великанами. Да и сама она не из робких!

– Нет уж, теперь я от вас никуда! Что, зря меня Видгар да Снорри с Торгейром мечом владеть учили?

Да, верно. Молодая троица, всё плавание петухами ходившая перед Сигню, постаралась. В остававшееся у девушки между приготовлением еды и уходом за святым отцом свободное время все трое преподавали ей ратное искусство. Когда отец Целестин воспротивился, Сигню заявила, что и обычные девы-воительницы могут стать валькириями. Вот Брюнхильд из саги о Сигурде, например. Монах вспомнил Гёндуль, и ему стало дурно при одной мысли, что Сигню (то есть Мария!) когда-нибудь будет такой же, однако переспорить неожиданно заупрямившуюся девчонку не сумел. Да и чему можно выучиться за месяц с небольшим, когда даже многоопытный Торир, четверть века не выпускающий из руки меч, иногда сознаётся, что есть воины поискуснее его?

– Ну хорошо. – Монах понял, что теперь Сигню и верёвками не удержишь. – Только будь всегда рядом, ладно?

Сигню поморщилась. Ну что с ней может случиться?

Торир вначале хотел приказать оставшимся на корабле дружинникам во главе с Олафом отогнать «Звезду Запада» подальше от берега и там встать на якорь. Раздумал. По крайней мере, при отступлении не придётся кидаться в воду и плыть к ладье под стрелами напавших дикарей. Олафу было сказано только: немедленно трубить в рог, если возле корабельной стоянки появится кто чужой, и отбиваться, пока не подоспеет Торир с остальной ратью.