Звезда Запада

Преодолевая возникшую вдруг сонную тяжесть, забивающую сознание волной чёрной мути, отец Целестин перевёл взгляд туда, где у самой кромки воды поднималась чёрным пятном Сила. Да можно ли назвать столь гордым словом то, что само мертво и несёт только смерть и холод? А монах был уверен в своих чувствах – оно не живое.

Пламенные ётуны в сравнении с Духом Лесов показались бы карликами, не достойными никакого внимания. Ступни громадного существа утопали в невесть откуда взявшемся тумане, что мутными клубами скатывался с берега, а вот выше... Локи был прав, когда говорил, что Вендихо мало похож на человека. Издали создавалось впечатление, что его тело покрыто густой чёрной шерстью, кое-где свалявшейся в комки. Лица не было видно, только лишь вспыхивали ледяные зелёные искры близко посаженных друг к другу точек-глаз. Три сотни саженей – расстояние достаточно большое, но даже с палубы кнорра ощущалась немыслимая мощь Вендихо. Рост Духа Лесов превышал все мыслимые размеры – голова чудовища поднималась над верхушками самых старых сосен, которые ему, наверно, виделись так же, как человеку – высокая трава. Стволы рук могли сокрушить без усилий любое укрепление, любой корабль. И вот Вендихо медленно поднял вверх левую руку и развернул ладонь к кораблю из Вадхейма. Явственно сверкнули длинные лилово-чёрные когти.

Дальнейшее можно бы было назвать одним-единственным подходящим словом: дуновение. Отец Целестин зачарованно наблюдал за разошедшейся от ладони Вендихо волной то ли воздуха, то ли невесомого подсвеченного бледного тумана. Волна расходилась от Духа Лесов подобно одинокому кругу на воде, медленно, но неотвратимо накатываясь на замерший в ожидании беды корабль. Отец Целестин очень-очень медленно поднёс руку к вороту рясы, но времени, чтобы достать подарок Тора и позвать на помощь бога-громовержца, уже не оставалось. Да и где взять сейчас огонь? У кого кремень?..

Волосы Видгара запылали золотом среди призрачной полутьмы, он попытался закрыться щитом, но в этот момент дуновение достигло «Звезды Запада»; туманная волна ударилась в борт, перевалила через него, залив палубу и поглотив замерших людей. Распространился тонкий, почти неощутимый запах разложения, слизко-тошнотворная зыбь захватила всё вокруг. Оружие стало валиться из рук, люди будто остолбенели, замерев в тех положениях, в которых стояли, а затем начали, точно в полусне, опускаться на доски палубы.

«Теперь ясно, как они захватили Хейдрека и его посёлок... Вот и конец твоим странствиям, отец Целестин...» Монах чувствовал, что задыхается, слабость в ногах усилилась до дрожи, а сознание начало покидать тело. Последним, инстинктивным, движением отец Целестин ухватился правой рукой за висящий на груди старый серебряный крест-распятие.

Ладонь обожгло. Обожгло сильно, до слёз. Резкая боль и ещё что-то неуловимое, непостижимое угасающему разуму вначале встряхнуло его, а затем монах ощутил тёплые толчки, равно как под правой рукой был не кусок серебра, а живое человеческое сердце. В голове прояснилось, насланная Духом Лесов истома изгонялась бесследно ровными, мощными ударами. Тело вновь обрело силу, мысли стали чёткими, дурнота ушла прочь, не оставив о себе воспоминаний. Отец Целестин выпрямился, всё ещё сжимая крест.

– Что, съел? – Монах, твёрдо стоя на ногах, погрозил кулаком возвышавшемуся на берегу чёрному силуэту и быстро осмотрелся.

Такое можно увидеть только в дурном сне. Дружина Торира лежала вповалку на палубе. У многих из неприкрытых ртов текла слюна. Сам конунг, видимо в последнем усилии пытавшийся поднять меч для защиты от неведомого, упал грудью на фальшборт, и теперь его руки бессильно свешивались вниз, к воде. Мёртвый корабль, освещённый зеленоватыми лучами колдовского огня, теперь можно взять голыми руками. Не этого ли Вендихо добивался?

– Помоги... помоги встать. – Придушенный хрип пришёл от самой мачты, где повалившиеся на бок лошади выглядели бесформенными грудами испорченного мяса. Монах кинулся туда, выискивая того, кто ещё мог говорить.

– Ну давай же! – Хрип перешёл в стон, когда отец Целестин споткнулся о скатившийся с чьей-то головы шлем и тяжело повалился на круп лежащего подогнув ноги коня. А рядом кто? Все святые, Видгар?

– Ты... ты как? – Монах подполз к тяжело дышащему парню, пару раз ударил по щекам, надеясь привести в сознание. Видгар открыл совершенно безумные глаза, собрав последние силы, приподнял голову и снова уронил её.

«Ну, другого выхода нет! – Отец Целестин снял с шеи старинное распятие и вложил его в руку Видгара. – Я уже пожил, а вот он, глядишь, и сможет спастись».

Дурнота появилась снова, но теперь волшба Духа Лесов не действовала так сильно. Разум оставался ясным. Видгар же зашевелился почти сразу, сел, потряс головой и недоумевающе разжал ладонь:

– Что это? Зачем ты его дал мне?

– Потом объясню! – торопливо сказал отец Целестин. – Ты только крест пока не выпускай, ладно?

Видгар встал, помог монаху подняться с четверенек и вдруг схватился за голову:

– Во имя Одина, ты только взгляни, что они делают!