Звездный Пилот

Вслушиваясь в тихий шорох на линии, Николай увеличил масштаб трехмерной карты. Да, предположительно, между ним и катером Зотова – груда камней. Не просто груда – несколько движущихся слоев. Но раньше связь была. Неужели они залезли еще глубже? Или ситуация изменилась и движущиеся камни закрыли «окошко» для связи?

– Рим, это Павлов, ответь, – снова позвал пилот. – Рим, черт полосатый, откликнись!

Тишина.

Выругавшись, Николай загерметизировал шлем, сунул руки в гель. Нужно опуститься глубже в рой. Обойти каменные глыбы, болтающиеся с краю. Может, связь станет лучше.

Катер Павлова полыхнул маршевыми двигателями и медленно, нехотя, пополз над изломанной каменной поверхностью огромного астероида. Справа или слева? Сверху или снизу? В космосе это неважно. Сейчас Павлову удобнее было считать, что он идет вниз, в глубину роя. Пусть будет так.

Ориентируясь по данным трехмерной карты, Николай обогнул огромный астероид, напоминавший небоскреб, и начал опускаться в недра роя. Пока это было не слишком сложно – расстояние между каменными глыбами исчислялось десятками километров. Между ними можно спокойно лавировать – не забывая о векторах скорости. Спокойнее, пилот, все как на обычном задании. Пока все идет как обычно. Если забыть о том, что экспедиция не отзывается.

Павлов быстро переключил канал, увеличил карту. Ага, вот и «четверка». Далеко. Очень далеко. Это и понятно, у него на борту пассажиры, ему не до форсажа. Зато связь должна быть хорошей.

– Левченко, – позвал Николай. – «Четверка», ответь.

– Здесь, – откликнулся на аварийной волне пилот четвертого УТ. – Павлов, ты там жив? Такое ускорение на «утюге»… Я бы не поверил, если бы не видел сам.

– Я в порядке, – отозвался тот. – Сейчас на краю роя. Засек передатчики Зотова и Федорова. Но контакта нет.

– Подтверждаю, – сказал Левченко. – У меня аналогично. И даже передатчиков не вижу. Они глубоко?

– Почти на краю стандартного квадрата, – отозвался Павлов. – Я собираюсь опуститься в глубь роя, попробовать наладить с ними контакт. Надо узнать, что происходит.

– Так глубоко еще никто не забирался, неудивительно, что связи нет, – произнес Левченко. – Вся безопасность катится к чертям. Надеюсь, повод у них был серьезный, а то тут попахивает комиссией по должностным проступкам.

– Комиссия далеко, – мрачно буркнул Павлов, вспоминая свой богатый опыт общения с судебной системой. – Сейчас надо выяснить, почему молчат, оценить опасность.

– Я тоже далеко, – Левченко вздохнул. – Минут сорок пилить. Слушай, Павлов, ты сам-то на рожон не лезь, хватит Зотова. Вот от кого не ожидал такого финта, так это от него.

– Вот что, – твердо сказал Николай. – Слушай меня. Как заместитель начальника группы излагаю план. Я опускаюсь в рой, чтобы установить связь с научной группой. Есть вероятность, что слои роя заблокируют и связь со мной. Если это произойдет, не вздумай опускаться следом. У тебя на борту пассажиры. Подходишь к этой точке и остаешься на поверхности роя, держишь связь со станцией, дожидаешься известий от меня. Ни при каких обстоятельствах, повторяю – ни при каких обстоятельствах не вздумай опускаться в рой. Фиксируй обстановку, передавай карту на станцию, дожидайся спасателей с «Ефремова». За мной не лезь. Доступно?

– Доступно, – мрачно отозвался Левченко. – Один в прорубь, другой в прорубь. Кругом одни герои, плюнуть некуда. Ты хоть маячок включи. И канал открытым оставь.

Павлов, сжав зубы, шевельнул пальцем, активировал аварийное меню и включил маячок. Теперь его «двушка» помечена как терпящая аварию, ее сигнал имеет приоритет во всем секторе. Ее заметят сразу на базе, и дальние радары «Ефремова», правда, не сейчас, а позже.

– Если кто-то с «Ефремова» явится раньше, – сказал Павлов. – Обрисуй ситуацию. Передай данные.

– И голосовые записи, – сказал Левченко. – Все пишется, Коля, все пишется и анализируется. Базу я уже успокоил, нахожусь в прямом контакте.

– Тогда все, – сказал Павлов. – Отключаю голосовой канал, опускаюсь.

Николай отключил голосовую связь, покачал головой, разминая шею. Потом шевельнул пальцами и включил ускорение.

Катер полыхнул двигателями и серебристой рыбкой нырнул в темноту – в недра каменного лабиринта.

* * *

Через десять минут блуждания в каменном лабиринте Павлов взмок как мышь и начал терять концентрацию.

Ускорение не прошло даром – организм просто выдохся. Каменные глыбы размером с небоскреб не просто медленно скользили в пространстве. Нет, они кувыркались, вращались вокруг своей оси и двигались вовсе не по линеечке. Контроль скорости катера, контроль скорости обломков, прогноз движения, расчет траектории и ручное ускорение – все это полностью занимало внимание Николая. Без вычислителей «двушки» он никогда бы не смог отследить все нужные параметры. А компьютеры и так работали на пределе мощности – это вам не квантовые системы «Ефремова».