Читаем 100 великих криминальных драм XIX века полностью

В феврале 1867 года состоялся суд, на котором Данилова приговорили к 9 годам каторги. Милосердным было имперское правосудие в отношении душегубов: Данилов получил 9 лет за двоих убитых, Горский – 15 лет за семь человек, включая детей.

В Среднем Кисловском переулке в доме купца Шелягина были обнаружены два трупа – Попова и его служанки Нордман


Но это дело оказалось сложнее, чем представлялось вначале. Прошло почти 11 месяцев, деньги так и не были найдены, а в городе все чаще можно было услышать, что красавчика студента осудили несправедливо – подставили его, оговорили. Все дело было в том, что очень странно вел себя Глазков – то ли свидетель, то ли соучастник студента. Он подал заявление, что вместе с двумя подельниками убил ростовщика и его экономку. Потом забрал его и заявил, что это Данилов заставил его оговорить себя и даже принуждал запоминать план квартиры Попова, учить детали преступления и то, что он должен сообщить полиции. По словам Глазкова, Данилов рассказал ему, что собирается жениться на некоей Соковниной, но нет денег на свадьбу и совместное проживание. По словам Данилова, сказанным Глазкову, отец посоветовал ему добиваться своего любыми средствами, а потом и сам вызвался помочь. И 12 января, в 6 часов вечера, Данилов-старший, Данилов-младший и Глазков пошли к Попову. Папа стоял «на шухере», а Глазков и Алексей Данилов убили Попова и Нордман. После этого они ограбили квартиру.

Эти показания подтверждали версию полиции, что у Данилова должны быть сообщники.

На страницах классики

Достоевский интересовался ходом этих процессов и судебными слушаниями. Он считал их типичными для второй половины 1860-х годов и брал на вооружение манеру говорить этих людей, их поступки и черты характера. Писателю это нужно было для создания реалистических, психологически достоверных образов. Но Достоевский видел даже дальше, он считал Горского и Данилова отражением самого времени, а их образ мышления – близким к идеям позитивистов, радикальной молодежи. Именно поэтому персонажи Достоевского в разговорах все время возвращались к громким судебным процессам Горского и Данилова:

«– Да почти ничего дальше, – продолжал Евгений Павлович, – я только хотел заметить, что от этого дело может прямо перескочить на право силы, то есть на право единичного кулака и личного захотения, как, впрочем, и очень часто кончалось на свете. Остановился же Прудон на праве силы. В американскую войну многие самые передовые либералы объявили себя в пользу плантаторов в том смысле, что негры суть негры, ниже белого племени, а стало быть, право силы за белыми…

– Ну?

– То есть, стало быть, вы не отрицаете права силы?

– Дальше?

– Вы таки консеквентны; я хотел только заметить, что от права силы до права тигров и крокодилов и даже до Данилова и Горского недалеко» (Ф.М. Достоевский. Идиот).

Трагическое предчувствие

Когда Федор Михайлович Достоевский учился в Главном инженерном училище, его отец трагически погиб, по предположениям – крепостные крестьяне имения Даровое 6 июня 1839 года убили его в поле за жестокое с ними обращение. Убийц не искали. Заботу о семье взяли на себя родственники семьи Куманины, которые и раньше помогали деньгами и хлопотами. Опекуном осиротевшей молодежи стал П.А. Карепин. Сестру Варю, горячо любимую и Федором, и Михаилом Достоевскими, он взял замуж. Федора этот поступок возмутил: он полагал, что сестре тяжело живется в браке с человеком старше ее (Карепин был старше жены на 26 лет) и к тому же скупым и сварливым. Именно такой образ надворного советника рисовался в его воображении. Отсюда и появление такого персонажа, как Лужин, и определение зажиточных чиновников, берущих в жены девушек-бесприданниц, – «крысиные воротники». Варвара даже пыталась смирить гнев брата, заверяла, что муж ее хороший человек. Но Федор не верил, считая, что сестра просто жалеет его и не говорит всей правды. В Раскольникове ведь его, Достоевского, злость клокочет, когда сестра Дуня ради нищего брата вынужденно собирается отдать себя на заклание противному скаредному стряпчему. Таким неимущим чиновником, как Раскольников, был в молодости и сам Достоевский. Только он не убивал ростовщиц, а писал повести и романы.

Перейти на страницу:

Все книги серии 100 великих

100 великих оригиналов и чудаков
100 великих оригиналов и чудаков

Кто такие чудаки и оригиналы? Странные, самобытные, не похожие на других люди. Говорят, они украшают нашу жизнь, открывают новые горизонты. Как, например, библиотекарь Румянцевского музея Николай Фёдоров с его принципом «Жить нужно не для себя (эгоизм), не для других (альтруизм), а со всеми и для всех» и несбыточным идеалом воскрешения всех былых поколений… А знаменитый доктор Фёдор Гааз, лечивший тысячи москвичей бесплатно, делился с ними своими деньгами. Поистине чудны, а не чудны их дела и поступки!»В очередной книге серии «100 великих» главное внимание уделено неординарным личностям, часто нелепым и смешным, но не глупым и не пошлым. Она будет интересна каждому, кто ценит необычных людей и нестандартное мышление.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии

Похожие книги

10 заповедей спасения России
10 заповедей спасения России

Как пишет популярный писатель и публицист Сергей Кремлев, «футурологи пытаются предвидеть будущее… Но можно ли предвидеть будущее России? То общество, в котором мы живем сегодня, не устраивает никого, кроме чиновников и кучки нуворишей. Такая Россия народу не нужна. А какая нужна?..»Ответ на этот вопрос содержится в его книге. Прежде всего, он пишет о том, какой вождь нам нужен и какую политику ему следует проводить; затем – по каким законам должна строиться наша жизнь во всех ее проявлениях: в хозяйственной, социальной, культурной сферах. Для того чтобы эти рассуждения не были голословными, автор подкрепляет их примерами из нашего прошлого, из истории России, рассказывает о базисных принципах, на которых «всегда стояла и будет стоять русская земля».Некоторые выводы С. Кремлева, возможно, покажутся читателю спорными, но они открывают широкое поле для дискуссии о будущем нашего государства.

Сергей Кремлёв , Сергей Тарасович Кремлев

Публицистика / Документальное