1000 не одна ночь

— Многие русские шлюхи за всю свою жизнь здесь не могут выучить и пары слов. Это слишком трудно для их скудного ума. Да и зачем шармуте ум? Так что это не недостаток. А насчет красоты…

Он вдруг присел возле меня на корточки и от неожиданности я забыла, как дышать, уставившись на него вблизи, как кролик на удава. Потому что с такого расстояния его глаза казались совершенно невероятными…цвета весенней листвы после дождя. Ибн Кадир протянул руку и опять тронул мои волосы.

— Аль Шита… *1…

Я судорожно сглотнула, не смея даже пошевелиться.

— Я видел снег всего лишь один раз в жизни и это было самое красивое зрелище, увиденное мной за всю жизнь. Твои волосы цвета снега…как и твоя кожа. — его голос завораживал, он снова походил на урчание зверя, — заставлял невольно трепетать и покрываться мурашками. — тебе сейчас принесут корыто с водой — вымоешься. Воняешь ты, как грязный верблюд, а я ненавижу вонь.

Очарование тут же растаяло, испарилось. И я сама не поняла, как оттолкнула его руку.

— Не надо корыта. Я хочу вонять, чтоб ты держался от меня подальше.

Теперь его ухмылка походила на злобный оскал шакала.

— Нет, я ошибся, ты все же идиотка. Самые тупые и дешевые шлюхи намного умнее тебя. Они знают, как ублажить самого придирчивого клиента.

— Я не шлюха. И я не собираюсь никого ублажать.

Это случилось настолько неожиданно, что я от шока чуть не задохнулась. Араб схватил пятерней мое лицо и притянул меня к себе настолько больно и грубо, что у меня невольно на глазах выступили слезы.

— Шлюха. С того момента, как тебя мне подарили ты — моя вещь, моя шлюха, моя подстилка, моя рабыня. Не научишься ублажать — сдохнешь.

— Лучше сдохнуть, — прошипела неожиданно для себя.

— Этого не случится так быстро, как тебе бы захотелось. Сначала я поиграюсь со своим подарком и сломаю столько раз сколько мне захочется, а потом, может быть ты умрешь. Если заслужишь смерть. В пустыне она такая же роскошь, как и жизнь. Так что прикуси свой язык. Это не твой мир. Учись покорности. Не заставляй меня тебя наказывать.

Я дрожала от ужаса, дергалась от каждого слова, что он говорил. Мне с трудом верилось, что я все это действительно слышу.

— Вымоешься и переоденешься.

Оттолкнул назад, так что я упала навзничь и уронила одеяло. Глаза араба тут же вспыхнули, загорелся с такой силой, что у меня дух захватило и я судорожно прикрылась руками.

А он исчез за пологом палатки, успев напоследок полоснуть мне по нервам диким взглядом, который внушал первобытный ужас.

*1 Аль шита — зима (арабский. прим. автора)

ГЛАВА 6

Воду даже нагрели и добавили в нее какие-то травы с сильным запахом пряностей и ванили. У меня этот аромат ассоциировался с восточными сладостями, которые я никогда не любила. Но все же это было в десятки тысяч раз лучше, чем вонь в фургоне и от моей же грязной одежды. Я натиралась мылом, скребла по своей коже, яростно натирала волосы отмываясь от невыносимого смрада, который сам по себе вызывал панику и неприятные ощущения. Еще никогда в жизни я не испытывала столько удовольствия, как сегодня в этой теплой воде. За последние несколько суток это было самое лучшее, что со мной произошло. Ощущение, что я здесь целую вечность не покидало не на секунду. Мне было страшно представить, что происходит дома, как меня ищут и что сейчас испытывает моя мама. У нее больное сердце и ей может стать плохо. Как же я хотела домой. От этой мысли у меня тут же начинало першить в горле и печь глаза. Потому что я в миг осиротела и превратилась в полузабитое существо, не имеющее ни прошлого, ни будущего и это по-настоящему страшно. Как и отсутствие ощущения времени, часов, любого намека на цивилизацию. Иногда я все еще надеялась, что это сон. Он вот-вот закончится, и я проснусь в своей мягкой постели дома от криков брата с сестрой и собственных воплей, чтоб они заткнулись и не будили отца. Оказывается, в этом было счастье. Вот в этих повседневных перебранках, ругани младших, ворчания папы с газетой в руках, запахе яичницы и чая с корицей. Мамочкааа, как же я хочу домой. К тебе.