1000 не одна ночь

Бедуин так же приложился к кувшину, делая большие глотки его кадык дергался с каждым из них, а капли воды стекали по мощной шее за черную длинную рубаху — джалабею, на темно-бронзовой коже вода отливала золотом. Некольно хотелось тронуть мокрые дорожки и посмотреть на свои пальцы. Даже сидя на полу он казался мне огромным, как скала.

Отставил кувшин в сторону и снова посмотрел на меня, слегка исподлобья. Сегодня на его голове была белая куфия и она еще сильнее оттеняла его кожу, а глаза изучали меня и наблюдали, как за диковинным животным, словно приручил какого-то зверька. Ибн Кадир был без сапог и выглядел расслабленным в этой позе, но я не на секунду не обманывалась насчет него. Только что этот хищник успел сцапать кувшин прежде, чем с него пролилась вода. Мне казалось, что так же молниеносно он может свернуть мне шею. Я смутно помнила, что было ночью, наверное, у меня был жар потому что в теле все еще оставались отголоски слабости. Так бывало и раньше, когда я сгорала на солнце.

— Ожила? Ночью мне сказали, что тебя можно зарыть в песках. Но мне показалось, ты не торопишься умирать.

Он усмехнулся уголком рта. Лениво, как огромная черная пантера, сменил позу и откинулся на локоть назад, не переставая насмешливо меня рассматривать. Хищник явно пребывал в хорошем расположении духа. В вороте рубахи показался краешек татуировки или мне показалось.

Я понимала, что нагло пялюсь на него, но не могла отвести взгляд. У него под кожей словно переливалась жидкая ртуть и все мышцы находились в постоянной боевой готовности, хотя он и выглядел белее, чем спокойным. Но свободные штаны, облепили длинные, жилистые ноги и я видела, как напрягаются и расслабляются его мышцы. Закатанные рукава открывали сильные руки, покрытые татуировками в виде странных орнаментов. Множество разноцветных браслетов с золотыми колечками снова привлекли внимание. На одном из них было вышито английскими буквами его имя «Аднан».

У меня все еще шумело в голове и болела кожа рук. Я посмотрела на свои запястья — плотно смазаны чем-то жирным, оно пропиталось сквозь повязки и неприятно пахло. Я понюхала и невольно скривилась.

— Верблюжий жир и еще какая-то дрань, намешанная Икрамом, чтоб облегчить боль и предохранить от новых ожогов.

Вся краска прилила к лицу я поняла, что меня всю осматривали и смазывали какой-то дрянью. Это было страшно и как-то неприятно, до мороза по коже.

— Ты не наврала мне и заслужила жизнь.

Снова несносно усмехнулся полными невероятно чувственными губами, темно красными и словно очерченными вверху светлой линией, показывая ряд неестественно белых зубов и тут же добавил:

— Пока.

Мне казалось этот шакал читает все мои мысли, знает не только о чем я думаю, но и о чем подумаю через несколько минут. Его явно забавляло происходящее, а я… я себя чувствовала, как зверек пойманный в силки. Пока что его подкармливают и гладят, но уже через секунду могут сломать ему хребет.

— Я никогда не вру! — заявила и нагло посмотрела ему в глаза, но тут же пожалела об этом. В эти глаза смотреть нельзя. Они слишком опасные и слишком красивые. От них потом невозможно оторваться. Этот светлый оттенок завораживает и вводит в ступор.

— Довольно смелое заявление. И это хорошо, потому что за ложь я отрезаю язык. И это не образное выражение — как говорят у вас. Мне нравятся честные люди.

Сейчас он выглядел почти как самый обычный человек, точнее он давал мне это почувствовать. Пока я не знаю зачем, но это расслабляло и заставляло забыть, что я его игрушка. Как надолго? Зависит всецело от его настроения.

— Отпусти меня домой, пожалуйста. — эта просьба вырвалась сама собой. — Пожалуйстаааа. Хочешь я буду умолять тебя на коленях.

А он просто расхохотался, запрокинув голову и меня затрясло одновременно от едкой ненависти за смех над моей унизительной просьбой и в то же время его смех и лицо в этот момент завораживали. Красота этого мужчины была настолько дикой и экзотической, что я невольно задыхалась от восхищения и в то же время меня колотило от ярости. Ведь он хохотал надо мной. Я его веселила и забавляла и ничего более унизительного я не испытывала никогда.

— О, ты даже не представляешь сколько раз ты еще станешь передо мной на колени… — рывком встал с пола и теперь казался мне просто огромным, — и забудь слово дом. Теперь твой дом — это я. Ты — моя собственность и от меня зависит как пройдет твой завтрашний день. От меня зависит будешь ли ты вообще дышать. Учись смирению.

Когда он так говорил он невольно вскидывал голову и явно гордился своим положением и превосходством надо мной.

— Но я не такая как все те женщины. Зачем я тебе? Я не красива. Не умна. Я буду только обузой.

Его глаза чуть сощурились.

— Не умна, говоришь? Откуда знаешь мой язык?

Сделал шаг ко мне, и я дернулась назад. Невольно сжимая одеяло сильнее.

— Учила. Мне было интересно. Я любила восточную культуру.

Его глаза блеснули интересом он даже склонил голову к плечу.

— Это не единственный язык, что ты знаешь?

Я кивнула.