1000 не одна ночь

А сам потирает сосок, сжимает его так, что я чувствую слабость во всем теле.

— Ведь я не пожалею, Альшита, выпью тебя до дна, разжую в крошево, сожру все в тебе и…выплюну. Убей сейчас и станешь свободной.

— Значит такова моя доля. Не мне решать кому жить, а кому умирать.

Отрезала нитку и отшвырнула нож и в ту же секунду он набросился на мой рот. Меня еще никто и никогда так не целовал. Не сжирал губами, все мои поцелуи казались мне теперь жалкими попытками, какими-то совершенно дешевыми подобиями поцелуев. Никто не мог вот так: властно, дико, с каким-то исступлением, терзая, поглощая, выпивая мою волю, страх, отчаяние. Мое сердце билось тяжело под ребрами, причиняя боль каждым ударом, мне хотелось стонать, меня скручивало какой-то жуткой первобытной потребности подчиниться его губам, в мой мозг врывались такие жаркие фантазии, о которых я даже не подозревала. Не думала, что могу вот так отреагировать на поцелуй. Я представляла себе, как он перевернет меня и…я не знала, что будет потом. Точнее, конечно же с точки зрения физиологии все знала, но как именно это будет…как тогда, когда он ласкал меня?

— Правильно, маленькая снежная королева, кому жить, а кому умирать решаю яяяяя, — впиваясь снова в мои губы, вбиваясь языком глубже мне в рот, жадно сплетая его с моим, обвивая и извиваясь у меня во рту. Я целовала его вздрагивая от невыносимой чувствительности во всем теле. Не подозревая, что мое тело способна на такое безумие. Сжал мои груди, почти грубо, царапая ногтями больших пальцев соски, вдавливая их и сильно сжимая, заставляя меня взвиться от адского желания позволить ему все, стиснула его торс коленями и невольно двинулась вперед, вздрогнула от трения промежностью о его эрекцию. Меня ослепило осознанием, что я хочу его. Хочу его сильно, до исступления. И это отрезвило. Сбросило вниз с того самого аттракциона. Я ведь умру. Он даже не скрывает. Использует и убьет меня. Впилась в его волосы и отстранилась от широко раскрытого рта Аднана, избегая его мокрых и горячих губ, которыми он искал мои, привлекая меня к себе за затылок.

— Не надо, — выдохнула ему в рот.

Стиснул мои волосы, тяжело дыша, дрожа всем телом и обливаясь потом.

— Думаешь это сработает твое не надо? Или твое нет?

Всматривается мне в глаза своим темным бешеным взглядом и впиваясь в мою поясницу двигает меня по своей эрекции вверх и вниз. Заставляя млеть и цепляться за его голые и сильные плечи.

— Меня не волнует, чего ты хочешь, меня волнует, чего хочу я. А я хочу тебя трахать. И это случится быстрее чем ты думаешь случится по-хорошему или по-плохому. Случится больно или так что ты из-за оргазмов будешь согласна подарить мне даже свою боль. Ты выбираешь плакать от удовольствия или от наслаждения, а я выберу, когда, где и как.

— Это насилие, — прошептала ему в губы.

— Конечно насилие. А кто сказал, что я не буду тебя насиловать, Альшита? Кто сказал, что я не использую каждое отверстие на твоем теле так, как этого хочется мне? Ты моя. Все в тебе принадлежит мне и я могу иметь тебя самыми извращенными способами.

Толкнулся членом заставляя почувствовать его сильнее, а потом стиснул меня и проник рукой мне между ног. Это было неожиданно, особенно когда вдруг резко проник в меня сразу двумя пальцами. Одним ударом. От боли я широко распахнула глаза и зашлась в немом стоне.

— Мой член больше чем мои пальцы, Альшита. И я могу разорвать тебя на куски.

Не шевелится, а у меня от муки щиплет глаза.

— Не зли меня. Твое упрямство будит во мне зверя. Мне хочется и нравится причинить тебе боль.

Вытащил из меня пальцы, поднес их к моему рту.

— Открой.

Надавил на подбородок.

— Оближи. Пусть они станут мокрыми.

Дрожа от страха и глотая слезы от неожиданного нападения, я облизала его пальцы со своим запахом и вкусом.

— Намочи их сильнее. Давай.

И снова скользнул мне между ног, я напряглась, а он не входил только гладил вверху осторожно очень медленно, размазывая влагу по клитору и удерживая меня за затылок. Постепенно под его пальцами стало тепло. Потом горячо и я с ужасом поняла, что там нарастает покалывание, как что-то нагнетается внутри. Пальцы скользнули к входу, потерли и медленно вошли, усиливая напряжение и пульсацию, заставляя сжаться вокруг них тесным кольцом, задыхаясь от возбуждения и ненависти к себе.

— Те же пальцы, Альшита. Их два. Они могут заставить тебя кончить, а могут заставить орать от боли. Запомни — ты выбираешь.

И сбросил меня со своих колен, встал в полный рост и подхватил свою джалабею.

ГЛАВА 13

Я крепко спала, когда услышала крики за пологом шатра, даже не крики, а дикие вопли боли и отчаяния. Кричал мужчина хрипло, рвано. Сон тут же испарился, и я подползла к двери, несмело выглядывая наружу.

— Пощади, Аднан, пощади меня! Я всего лишь гонец. Меня послали к тебе. Гонцов не убивают.

— Гонец говоришь? Что ж ты гонец с винтовкой за насыпью делал? Послание с пулей передать хотел? Вставай с колен, падаль. Умри как мужчина.