1000 не одна ночь

Но Аднан скорее сдохнет в песках, чем проявит слабость и сбежит с долины смерти. Пусть теперь пекло и станет его домом навечно. После перехвата оружия у Асада поедет ненадолго в Каир, как того требует отец и грядущие семейные торжества с религиозными праздниками, а потом снова сюда в пекло…только последнее время грудь не давило тоской и от мысли, что с ним будет Альшита дышалось намного легче, так словно рядом с ней он обретал какую-то странную свободу, которой у него раньше не было. Она возрождала ту часть его, которая казалось была погребена вместе с его далеким прошлым. Даже в пекле рядом с ней его обдавало прохладой.

Привычно ступая босыми ступнями по раскаленному песку, Аднан приближался к лазарету. Издалека виднелась сгорбленная фигура Икрама, расхаживающего между ранеными и Казима, сидящего у деревянной балки и вырезающего что-то из дощечки. Альшиту не было видно рядом с ними и он, вначале решительно направился к знахарю, а потом услышал смех. Два голоса детский и женский. Один из них он узнал совершенно безошибочно, а второй скорей всего принадлежал нелюдимый маленькой сиротке Амине у которой из родни осталась лишь двоюродная тетка. Мать погибла около полугода назад, ее разорвали кайоты, когда она пошла к дальнему колодцу без провожатых. Отца убили люди Асада еще два года назад и малышка жила вместе со старшей сестрой Джумой…но и она умерла. По всем правилам малышку должна была взять к себе Гульшат и так оно и будет. Пошел на голоса и замер…они играли с Анмаром. Само по себе это зрелище совершенно обескураживало огромный, как тигр пес носился за палкой, которую Альшита бросала девочке, а та швыряла ее как можно дальше и Анмар, свесив язык на бок, как обычная домашняя псина несся за палкой, чтобы притащить ее Альшите и сидеть, преданно выжидая, кому та ее бросит Амине или ему. Когда пес гнался за Аминой та верещала и пряталась за девушку. Ничего подобного Аднан раньше здесь не видел или не хотел видеть и это не имело значения. Но сейчас эта картина его заворожила и перед глазами появилась совсем иная — мать самого Аднана, играющая с ним в мяч во дворе их дома. Он словно наяву увидел, как она смеется, как развеваются ее волосы и даже почувствовал, как пахнет ее кожа. Они пахли иначе…русские женщины. Не лучше и не хуже своих, но совершенно иначе. Это был какой-то нежный аромат ванили и молока. Последний раз он вдыхал его ребенком и совсем недавно почувствовал, что кожа Альшиты пахнет именно так.

Вздрогнул и снова перевел взгляд на нее — голова непокрыта и волосы сверкают на солнце, как снег на вершинах гор, переливаются и крутыми локонами хлещут ее по лицу и спине. Она бегает по песку, прихватив джалабею до самых колен и белые стройные икры манят сумасшедший взгляд бедуина. Ему до дрожи в пальцах хочется сжать ее лодыжки, разводя эти ноги в стороны и устраиваясь между ними, прежде чем наполнит ее собой. И ее смех…он не просто завораживает он заставляет оцепенеть он оказывается давно не слышал настоящего искреннего смеха и ни разу не слышал его от нее. Ее лицо совершенно преображалось, когда она смеялась и ему вдруг как-то совершенно одержимо захотелось оказаться посреди этого веселья. Первым его заметил Анмар. Он остановился на месте и повел ушами, а затем бросился к хозяину. Амина в ту же секунду перестала смеяться и побежала к Альшите, прячась у нее за спиной. Сама же своенравная девчонка застыла на месте. Улыбка пропала с ее лица и она настороженно смотрела на ибн Кадира. Настороженно, но без страха…и, черт бы ее побрал, без покорности.

— Иди ко мне, Альшита, а ты, Амина, ступай к Гульшат.

Девочка хотела было бежать к деревне, но Альшита схватила ее за руку и никуда не пустила, стиснула маленькие смуглые пальчики своими. Аднан нахмурил брови чувствуя, как наливаются кровью глаза. Не только смеет ослушаться сама, но учит этому других. Наглая рабыня повела Амину за собой к Аднану. А он…он вместо того, чтобы взяться за плеть, невольно залюбовался тем, как утопают ее ступни в песке, как колышется под тонкой белой джалабеей грудь и белые волосы опутывают ей плечи. Они сводили его с ума. Эти белые волосы. Альшита приблизилась к нему и тихо спросила.

— Тебе уже лучше?

Но он даже не посмотрел на нее, а рявкнул Амине, которая осмелилась ослушаться сына своего шейха.

— Быстро пошла к Гульшат и чтоб я не видел тебя здесь больше!

— Нет! Она никуда не пойдет!

От этой наглости мгновенно вспыхнул огонь перед глазами, и он стиснул руки в кулаки.

— Я прикажу тебя выпороть до костей! Еще одно слово, Альшита!

— Она ее бьет. Тетка Гульшат бьет девочку и старшую сестру ее била. А еще ее сын трогает Амину…везде трогает. — она говорила это по-русски, но он не сразу это заметил, — А ей всего лишь девять, Аднан! Девять! На ней следы от побоев, и она никогда не спит по ночам. Я не пущу ее к старой ведьме. Можешь бить меня до костей, до мяса и вообще убить.