1000 не одна ночь

Ибн Кадир повернулся к ребенку и присел на корточки, а Альшита протянула руку девочки и задрала край рукава — на тоненьком запястье отчетливо виднелись следы чьих-то пальцев. Он нахмурился и с трудом сдержался, чтобы не рвануть к хижине Заира…Но пока деревня не вынесла это на всеобщий суд он не должен вмешиваться в семейные дела и порядки в деревне.

— Амина сосватана Заиру еще в младенчестве и едва ей исполнится двенадцать ее отдадут за него. Я лично прослежу за этим. А ты не вмешивайся туда, где с твоим менталитетом ни черта не понять. Как там говорят по-вашему не ходи со своим уставом в чужой монастырь?

— И что? — ее лицо исказилось как от боли, — И что это значит, что до двенадцати этот ублюдок будет трогать маленького ребенка? А двенадцать…это же совсем малышка …это…девочка. Ребенооок.

— По нашим законам половозрелая девушка способная к зачатию. И не мне енять эти правила. Здесь все не так, как в твоем мире.

— Это не законы…это педофилия! Я бы убила того, кто тронул бы мою сестру. Амина наложит на себя руки! Она не вернется туда так мне сказала. Это же адские издевательства! Они бьют ее, как провинившуюся зверушку. К животным так не относятся! А она всего лишь маленькая девочка, за которую теперь некому заступиться!

— Это не твое дело, как Гульшат воспитывает свою подопечную. Пусть скажет спасибо, что ее готовы кормить, поить и дать крышу над головой.

— Это чудовищно! Я не могу в это повнрить…неужели тебе все равно? Ты бы хотел, чтоб кто-то обижал твою сестру или дочь? Ты бы позволил? Ты ведь можешь ее не отдавать. Ты ведь все можешь. Они послушаются тебя. Пусть девочка останется хотя бы в лазарете. Не надолго…Пожалуйста, Аднан. Я умоляю тебя.

Так отчаянно просит, так смотрит с мольбой и с такой верой в огромных глазах цвета ночного неба и у него сердце сжимается под ребрами. Он хочет ей сказать, что брак с Заиром это самое лучшее, что ждет Амину. Семья Гульшат богата и имеет в Каире две усадьбы и свой бизнес. Только не может…потому что видит слезы в ее глазах и эту отчаянную уверенность, что он всесилен. И да, он всесилен. Да, он может. Особенно, если она вот так его просит. И прежде чем понял сам, произнес.

— Пусть останется возле тебя. Прислуживать. Пока я не приму иного решения!

Глаза чернильного цвета засверкали, засияли с такой силой, что ибн Кадиру захотелось зажмуриться, а девчонка вдруг схватила его за руку и крепко сжала.

— Спасибо…она не помешает. Она очень тихая и ласковая.

Повернулась к малышке.

— Ты останешься со мной. Никто больше тебя не обидит и не ударит. Обещаю. Я же говорила, что наш господин добрый, что он кажется строгим и жестоким, но на самом деле у него доброе сердце.

Амина рывком обхватила ноги Альшиты, а Аднан почувствовал, как что-то дрогнуло внутри и ему снова это не понравилось. Слишком чувствительно и слишком больно. Она говорила о нем…говорила о нем хорошее, совершенно не зная его реакцию. Почему эта девочка с белыми волосами знала его лучше, чем он сам?

И он поддался. То ли на ее горящий взгляд, то ли на мольбы, то ли на лесть. Ничего. Это ненадолго и потом девочке придется вернуться к своей семье. А с Гульшат он поговорит лично…как, впрочем, и с Заиром. Сломает ему несколько пальцев и тот больше не посмеет прикасаться к ребенку.

— Пусть Амина приберется в нашей хижине, а ты поедешь со мной, Альшита. Я хочу кое-что показать тебе.

Протянул ей руку, и она покорно вложила в нее свою ладонь. От прикосновения по телу прошла дрожь и кожу начало покалывать изнутри. Каждый раз, когда он ее касался ему казалось, что у него возгорается плоть. И Аднан не знал это приятно или на самом деле это пытка, потому что чувствовал, что это то и другое вместе.

ГЛАВА 21

Ехать с ним верхом спокойным шагом без его людей и без спешки оказалось чем-то до невозможности волнительным и у меня замирало сердце каждый раз, когда я чувствовала его дыхание на своем затылке и руки ласково перебирающие мои волосы, перекладывающие их вперед, так что теперь кончики его пальцев поглаживали мне шею, вызывая томление во всем теле и желание ощутить на этом месте жаркое касание мужских губ.

— Когда я трогаю тебя, Альшита, по твоей коже рассыпается бархат мурашек.

Да, по мне рассыпались мурашки и не только когда Аднан ко мне прикасался, но и когда он просто находился рядом. И я сама не знала, как назвать все что я испытывала рядом с ним. Потому что никогда раньше ничего подобного со мной не происходило.

— Куда мы едем?

— Любопытство страшный порок…

Шепнул мне на ухо и провел по мочке самым кончиком языка.

— Страшнее блуда?

Тихо спросила я и сильная рука сильно сжала меня за талию, а зубы прикусили кожу на затылке вызывая уже не просто мурашки, а дрожь удовольствия во всем теле.

— Смотря что ты считаешь блудом, маленькая ледяная девочка?