13 сокровищ

Флоренс поняла, что деваться некуда. Согласилась поменяться местами, но умоляла сжалиться над ней и позволить подрастить ребенка. Она пообещала, что, если я дам ей семь лет, она займет мое место. И поклялась, что на седьмой день рождения ребенка вернется и заплатит свой долг. По глупости я уступила. После стольких лет какое значение имели еще несколько? Я ничего не теряла. Могла проявить немного милосердия. Разве ж я знала тогда, что она меня обманывает. – Морвенна с ненавистью посмотрела на Таню. – Ребенок, о котором я говорю, – твоя мать.

Таня вспомнила скрытую в доме детскую.

– Но моя мать родилась двадцать девятого февраля – в добавочный день високосного года.

Фабиан выдохнул:

– И ее настоящий седьмой день рождения был только через двадцать восемь лет!

– Да, – сказала Морвенна. – Природа дала Флоренс еще одну возможность увильнуть. После этого я понимала, что у меня нет шансов снова приблизиться к ребенку, – Флоренс приняла все меры, чтобы обеспечить надежную защиту. Мне оставалось только ждать, пока пройдут годы и она выполнит свое обещание. Но по мере приближения срока произошло нечто неожиданное. Родился еще один ребенок, связанный кровным родством с Флоренс, – на сей раз со вторым зрением. Прекрасная возможность для мести. – Она улыбнулась Тане совершенно безумной улыбкой. – Ты.

– Нет… – запротестовала Таня.

– Должна сказать, тебя хорошо защищали, – продолжала улыбаться Морвенна. – Но недостаточно хорошо.

– Кто защищал меня?

Морвенна не ответила.

– В полночь мы поменяемся местами.

– Нет! – вскрикнула Таня.

Она повернулась к Фабиану, но тот замер с остолбеневшим лицом:

– Деревья… посмотри на деревья!

Фейри появлялись из своих укрытий, не похожие ни на кого из раньше виденных ею: изломанные, скрюченные существа – они выглядели так, словно не знали в своей жизни ничего хорошего. Их кожа походила на кору, а конечности – на сучья и ветки. Они сами были лесом. И тут в гуще деревьев, окружающих залитую лунным светом поляну, глаза Тани уловили еле заметное движение. Фабиан не ошибся. За ними действительно следили.

Между деревьев на долю секунды мелькнуло лицо, мелькнуло и исчезло – знакомое лицо. Таня думала, что больше никогда его не увидит. Какое-то мгновение она пыталась понять, не игра ли это воображения, но лицо показалось снова – палец был плотно прижат к губам, призывая к молчанию.

Рыжая.

Таня быстро отвела глаза, ее мысли метались. Что происходит?

– Свяжите ее! – приказала Морвенна.

Оберон рычал и огрызался, когда фейри стали приближаться

– Нас больше, – сказала Морвенна. – И если ты не уймешь собаку, обещаю, они убьют ее.

Таня посмотрела на Оберона. Она не могла рисковать им и прикрикнула, несмотря на его протестующие завывания. Пес недоуменно прижался к ней, но Таня оттолкнула его.

– Беги! – крикнула она Фабиану.

Фейри уже проносились над ней, заставляя пятиться, пока она не вжалась в дерево. Ее крепко привязали к стволу чем-то – она не видела чем и не могла сопротивляться, – чем-то холодным, тонким и липким. Привязали так, что невозможно было сдвинуться ни на дюйм, а затем укрылись обратно в тени, все, кроме одной уродливой старой фейри, вцепившейся ей в руку удивительно сильной хваткой.

– Останешься с нами, моя красавица? – просипела она. – Из тебя получится прекрасная игрушка для моих детей. Будем надеяться, ты продержишься дольше, чем остальные…

Глаза Фабиана расширились от ужаса.

– Она под защитой! Оставьте ее в покое! Вы не можете ее трогать!

Морвенна презрительно скривила губы, глядя на футболку Тани:

– Красный цвет всего лишь укрывает от фейри… И когда вы назвали мое имя, защита перестала работать.

– Тогда как насчет этого? – крикнул Фабиан.

Он вытащил из кармана мешочек, сшитый Таней. Проткнул ткань перочинным ножом, насыпал соль на ладонь, швырнул ее в лицо фейри и бросился к Тане. Старая карга отшатнулась, страшно крича и царапая когтями глаза. Таня с омерзением смотрела, как ее кожа пузырится и покрывается волдырями. Но не успела она уползти прочь, с глаз долой, как их стали обступать другие фейри.

– Берегись! – закричала Таня.

Фабиан обернулся, разбрасывая соль во все стороны. Вопли боли и ярости наполнили ночь, когда часть соли попала в цель, но слишком быстро на смену этим фейри приходили новые.

– Их слишком много! – прошептал Фабиан. – А у меня больше нет соли!

– Но они не знают об этом, – выдохнула Таня.

– Пока нет. Но совсем скоро поймут.

Фабиан начал рвать путы, но это было бесполезно. Он только изрезал себе руки.

– Крученая паутина, – сказала Морвенна, с удовольствием смакуя эти слова. – Заколдована и потому не поддается рукам смертных. Говорят, на рынках фейри за нее дают хорошую цену. Из нее частенько плетут сети, в которые ловят подменышей, волшебные сети, которые так просто не порвать. Годы назад их использовали, чтобы захватить твою мать. Какая ирония – они сыграют роль и в твоей судьбе.

Казалось, путы становились только крепче, пока Таня сопротивлялась, рассекая кожу в кровь. Внезапно она вспомнила о ножницах.

– Фабиан! Ножницы… у меня в кармане. Мораг говорила, что ими можно разрезать почти все!