13 сокровищ

«Где он может хранить это, где?»

Фабиан не мог поверить, что видел это и не уловил очевидную связь. Уничтожение волос разрушит чары молодости Морвенны. А этим она дорожила сильнее всего. Единственное, с помощью чего можно спасти Таню.

Пряди не оказалось и в комоде. Фабиан плохо задвинул последний ящик, и белье вывалилось наружу. В отчаянии он пнул одну из коробок, которую не удосужился задвинуть под кровать. Она со стуком опрокинулась, и Фабиан вздрогнул: по коридору затопали шаги.

– Уорик!

Амос появился в дверях. В его запавших глазах горело безумие.

– Я этого не делал! – выпалил он. – Я все время говорю им, что это не я. Она убежала!

– Я… Я знаю, – прошептал Фабиан, отступая назад, к двери для слуг.

Амос подошел к незаправленной кровати и сел.

– Я любил ее, я любил ее, – повторял он, тихо покачиваясь.

Его иссохшая рука провела по одеялу и скользнула под подушку. Это и было нужно Фабиану.

С быстротой, удивившей его самого, он рванулся вперед и отбросил подушку в сторону. Там лежала прядь волос, свернутая в тонкую петлю. Угрызения совести разъедали его, как кислота, когда он выхватил прядь из немощных пальцев старика.

Амос закричал, словно раненый зверь.

Фабиан выбрался через дверь для прислуги, крики деда звенели в ушах. Он вышел из-за гобелена и подождал мгновение, чтобы убедиться, что путь свободен. Не слыша ничего, кроме истошных воплей Амоса, выскользнул из ниши – и налетел на кого-то, стоявшего за углом.

– Ч-что ты здесь делаешь? Я думал, т-ты ушел на охоту! – Подняв голову, Фабиан задохнулся.

– Планы изменились, – сквозь зубы произнес Уорик, разглядывая порванную и окровавленную одежду сына. – Решил вернуться пораньше – и, судя по всему, не зря! – Он грубо схватил Фабиана за плечо. – А теперь скажи мне, что, черт возьми, ты затеял среди ночи!

Фабиан открыл рот, чтобы заговорить, но слова не шли.

– Объяснись!

– Уорик! – позвал Амос.

Уорик окинул сына свирепым взглядом. Затем, все еще вцепившись ему в плечо, повел в комнату Амоса.

– Что случилось, отец? – Его обычно хриплый голос звучал на удивление мягко.

Амос зашаркал к двери, сотрясаясь от рыданий:

– Он забрал ее… он забрал ее.

Уорик заметил прядь в руке Фабиана.

– Что ты с этим делаешь? Зачем тебе волосы твоей бабушки?

Фабиан инстинктивно спрятал прядь за спину.

– Это не… это не бабушкины волосы.

– Отдай их мне! – всхлипывал Амос. – Я обещал ей, что сохраню их навсегда!

Глаза Уорика расширились:

– Где девочка?

Фабиан застыл.

– Где Таня?

– Она… она в лесу! – выдохнул Фабиан, не в силах больше сдерживаться.

Лицо Уорика побелело. Не говоря ни слова, он отобрал у него прядь.

– Что ты делаешь? – закричал Фабиан. – Отдай!

Оставив рыдающего Амоса позади, он кинулся за отцом, который уже спустился до середины лестницы. Догнал его на площадке второго этажа и попытался перехватить волосы Морвенны.

Уорик сердито отмахнулся.

– Отдай! – требовал Фабиан. – Ты не понимаешь!

Отец повернулся и встряхнул его, как собака встряхивает крысу.

– Ты маленький дурак! Это ты не понимаешь! Ты осознаёшь, что натворил? Мы годами делали все, чтобы защитить ее, а теперь ты привел ее прямиком к опасности!

Уорик продолжил спускаться, помедлив только, чтобы перешагнуть через Вулкана, спящего у дедушкиных часов.

Уорику было известно все. Фабиан почувствовал, как подгибаются колени: до него дошла правда.

– Мы не знали, – слабо произнес он. – Мы просто пытались помочь!

– Помочь? Кому, по-вашему, можно было помочь?

– Им обоим! Амосу и Морвенне!

– Им уже не поможешь! Жизнь Амоса была разрушена в тот день, когда поползли слухи! А что касается Морвенны Блум – вы хоть подумали, что будет, если она выйдет из леса, четырнадцатилетняя, – после того как прошло пятьдесят лет? Их не спасти, ни его, ни ее! Их никогда было не спасти!

Фабиан не мог ответить. Слова отца тяжело стучали в его мозгу. На втором этаже скрипнула дверь, и над перилами показалось лицо Флоренс.

– Уорик? Что случилось? Все в порядке?

В ночной рубашке, полусонная, она выглядела совсем измученной.

– Все хорошо, – ровным голосом откликнулся Уорик и бросил на Фабиана взгляд, приказывающий молчать. – Просто этот вот, как обычно, нашкодил.

– О… – Флоренс бросила на Фабиана кислый взгляд. – Ну, тогда увидимся утром.

Фабиан уставился на отца, когда дверь спальни Флоренс закрылась.

– Ты не собираешься ей сказать?

Уорик натянул сапоги:

– Нет. Не собираюсь.

– Она имеет право знать!

– Она и так скоро узнает, – мрачно ответил Уорик. – И когда узнает – если Морвенна преуспеет, – это убьет ее.

Фабиан сморгнул слезы стыда и посмотрел на часы. Было без семи минут полночь.

– У нас мало времени!

– Ты думаешь, я этого не знаю?

Уорик вышел из дома через главный вход. Фабиан последовал за ним и в замешательстве смотрел, как отец направляется к своей мастерской.

– Что ты делаешь? – спросил Фабиан. – Нам нужно в лес, сейчас же!

Уорик распахнул дверь мастерской:

– Заходи!

Фабиан нерешительно шагнул вперед. Никогда прежде отец не позволял ему приближаться, а тем более заходить сюда. Но сейчас Уорик подтолкнул его в спину, и, почти влетев в мастерскую, Фабиан огляделся и все понял.