14 друзей хунты

— Поняв, воїни устали убеде ждать. Пішли зо мной, будете зброю чистить. Ну так як ваша вам нахуй не нада, ви спите, — почистите мою і Воркути, бо ми стріляли.

Тот, шо стоял с руками по швам, молча взял один из автоматов и начал разбирать, а вот тот, шо поборзее, решил проявить мастерство петлять:

— Мені через 20 минут в наряд.

— Нічого страшного, я за тебе сходю постою, мені не в западло. А ти і пісталєт почистиш заодно поки.

— Я на артілєріста вчився, нам не показували як.

— А я на політолога — ну розібрався ж. Воркута поможе. Тебе як звать?

— Хохол.

— А друга твого?

— Руля.

— Харашо. Їбаш, Хахол, папкі автік і пєстік. І ГеПеху ж тоже.

Воин взял мой автомат и начал на отъебись чистить, но через пару подзатыльников стал делать это больмень усердно.

Наверное, история на этом и закончилась, если бы не миномет.

У меня были свои задачи и заботы, молодняк не из моего взвода, та и похуй мне на них, по большому счету. Но нам дали миномет. Я, ясен хуй, был в первых рядах желающих научиться из него хуярить, а их, как «артиллеристов», и Воркуту дали мне, так сказать, в расчет. Тогда я и вспомнил об их существовании:

— О, це ті два крєтіна. Шо вони там?

— Та нічо, один пивко попиває, другий ночами десь пропадає, таке.

— Ясно. Скажеш, шоб собирались, їдуть вчиться зо мною і Воркутою єбашить вату з міномьота.

Обстоятельство, что мне выезжать на самый-самый передок с двумя проблемными малолетками, один из которых еще и женат, — не прельщало. Решил ломать сразу. Уж лучше так, чем табличка на школе в селе и родня в черных платках.

Первого из них я приветствовал звонким лещом:

— Шо, сука, насьорбався пивка?

— Та я лише один раз.

— Один раз не підарас, чи шо?

— Мені Чечен дозволив.

— Та мені похуй, хто тобі дозволив. Ахуєєш, атвічаю.

Второй тоже поймал бы леща, но лихо увернулся и поймал в бороду.

— А ти шо, блядь, думав, шо тут як в учєбкі, захотів уйшов, захотів прийшов?

— В мене картка не робила, і я їздив в банк…

— Нахуя ти мені моросиш, блядь, тебе ніч не було. Карочє. Драть буду, поки людину не побачу…

И мы уехали…

Дальше были замесы, постигание чудес мортирной стрельбы, артобстрелов, стрелкового ада… ну и прочих прелестей «пидарово́й».

Малыши сначала меня жутко боялись, бо настоящая их война началась с лещей за косяки, а я, пиздюк, еще и подогревал на фоне непривычного для них фронтового пиздеца:

— Руля?

— Аа.

— Ти мєдлєнний якийсь, навєрно, сьогодня підем огнєві позіциї развєдувать в камиші, і я тебе захуярю там… надоїв.

— В мене сім’я, — глаза и голос чувака реально излучали страх (ну хули, война, чувак какой-то припизденный, мало ли).

— А я рапорт потом напишу, шо ти маладєц був пацан, і їм бабліща дадуть, один хуй ти ні на шо не годний.

— Ну чого це, хіба не вчусь?

— Та вчіся, вчіся. Я Хахла возму лучше з собою, гги)

Через какое-то время пацаны поняли, шо нихуя не шарят и лучше слушать старших, бо можно и сдохнуть, если выебываться сильно.

— Пацанюриииикиии! В 19:00 бачу всих на місці.

— А каска-бронік обов’язково?

— Я не всігда носю броню і от вас не требую. Мені похуй, якшо чєсно, ну лучше одінь. Я старий, а тобі жить ще. А от шльом, сука, лучше носи, бо башню погне нехєрово, — ответил я, хлопая по каске.

Через какое-то время я им начал нравиться. Поняли, что хуйни не требую, никак не контролирую до тех пор, пока нет косяков или тупых отмазок. Хохол полюблял расспрашивать про войну, а я ему рассказывал, конечно… Любил напиздеть чуши всякой от нехуйделать. И про росомах в зеленках, и про блуждающего сепара, и про Шубина… Ыыы) Та скучно ж было)

— Сайгон, я в магазін.

— Ага, єбаш.

— Тобі шось брать?

— Тірамісу.

— Шоооо?

— Ко́ли двушку.

После одного ночного боя, когда мы сыпали ответку под огнем крупной арты русских, я затянул шлем и не думал никуда уходить, уж очень здо́рово было… И они не уходили тоже. Кругом рвалось и свистело, ошалело хрипели две рации…

— Десять бєглим огонь!

И три чувака, большинство ровесников которых ссутся от замесов в WOT, и чувак, большинство ровесников которого пообрастало семьями, животами, рейнджроверами и схемами, — начинали танец с бубнами. Десяток «бурачків» улетал пидорам. Сначала мои дети растерялись, кипишевали и жались к земле. Тут без претензий, все понимаю и сам ахуевший, но нада сыпать.

— Хахол, ще десять мін приготов, по 3 пороха.

— Воркута, восстановить наводки.

— Руля, подсвєтка орієнтіра.

Громкие команды спокойным голосом (ох, какой ценой мне дался этот спокойный голос) и явные признаки того, что в укрытие никто не собирается, несмотря на ад вокруг, немного помогло. Забегали. Пусть и пригибаясь, пусть и смешно. В тот момент я четко понимал, что они круче многих извесных мне «калированных» разведосов, а они, видимо, тоже поняли, что я не такой, как сержанты в их учебке.

И мы сыпали… И по нам сыпали.

— Вистрєєєл!

— Вииистрєл!

— Виииистрєєєл!

Все это на дрожащей от 120-мм и 152-мм арты земле, между вспышек и разрывов, мелких осколков, на долете торохтящих сверху по каске, крупных осколков по домам и деревьям и стрелкового свиста над головами (в том месте до абизян около 400 метров, а подходят они еще ближе).