1812 год в жизни А. С. Пушкина

Как-то сразу и резко изменились нравы горожан. Особенно это было видно по женщинам. Молдаванки и гречанки, ещё недавно содержащиеся в строгом почти гаремном заточении, познакомившись с европейской цивилизацией (балы, маскарады, французские романы и мода), воспылали жаждой наслаждений. По наблюдениям современника, кишинёвские дамы, удерживавшие ещё некоторый восточный отпечаток во внешности и в характере, но уже по-европейски свободные в обращении, были страстны, влюбчивы и доступны.

— Пушкин, — вспоминал В. П. Горчаков, — охотно принимал приглашения на все праздники и вечера, и все его звали.

Сохранились сатирические куплеты поэта на кишинёвских дам:

Раззевавшись до обедни,

К Катакази еду в дом.Что за греческие бредни,Что за греческий содом!Подогнув под ж…пу ноги,За вареньем, средь прохлад,

Как египетские боги,Дамы преют и молчат.

Кстати, упоминание о египетских богах лишний раз подтверждает, что Пушкин очень интересовался деяниями Наполеона, в частности его знаменитым походом в страну голубого Нила. В этот поход будущий император взял нескольких учёных в разных областях знаний, в том числе египтологов. Учёные привезли в Европу розеттский камень, который стал отправной точкой для расшифровки иероглифов, и человечеству открылась великая цивилизация. В начале 1820-х годов в газетах и журналах публиковались многочисленные изображения памятников Древнего Египта. Изображения его обитателей и богов. В позе последних и сидели кишинёвские дамы, не раз удостаивавшиеся внимания поэта. Женщины, кутежи и карты занимали большую часть времени Александра Сергеевича, который был неудовлетворён ни кишинёвским обществом, ни самим городом:

Проклятый город Кишинёв!

Тебя бранить язык устанет.Когда-нибудь на грешный кровТвоих запачканных домовНебесный гром, конечно, грянет,И — не найду твоих следов!

Но развлечения не были главным в жизни Пушкина, смыслом его существования оставалось творчество. Несмотря на то что Александр Сергеевич мало уделял ему времени, годы пребывания в Кишинёве оказались удивительно плодотворными. Кроме массы стихотворений, он написал пять поэм: «Кавказский пленник», «Гаврилиада», «Бахчисарайский фонтан», «Братья-разбойники», «Вадим», начал работу над романом «Евгений Онегин». Писатель А. Ф. Вельтман был очевидцем того, как работал поэт:

— Утро посвящал он вдохновенной прогулке за город, с карандашом и листом бумаги. По возвращении лист был исписан стихами. Но из этого разбросанного жемчуга он выбирал только крупный, не более десяти жемчужин; из них-то составлялись роскошные нити событий в поэмах, мелкие произведения, напечатанные и ненапечатанные…

Пушкин был чрезвычайно общителен. Биографы поэта насчитывают более 200 лиц, входивших в круг его знакомств. В основном это были офицеры 16-й пехотной дивизии генерала М. Ф. Орлова. «В военной среде все сближения совершаются быстро, — писал квартирмейстер этой дивизии В. П. Горчаков, — кто раз с кем пообедал или позавтракал вместе да ласково взглянул — тот и приятель. Сейчас же французское вы к чёрту, а русское ты вступает в права свои, как заветный, лучший признак приязни» (60, 251).

Подполковник И. П. Липранди дополнял Горчакова:

— Все офицеры генерального штаба составляли как бы одно общество, конечно, с подразделениями, иногда довольно резкими. С одними Пушкин был неразлучен на танцевальных вечерах, с другими любил покутить и поиграть в карты, с иными был просто знаком, встречая их в тех или других местах, но не сближался с ними, как с первыми, по несочувствию их к тем забавам, которые одушевляли первых.

Но всё же светским удовольствиям и развлечениям молодой поэт отдавал предпочтение беседам с людьми, понимавшими и интересовавшими его. Одним из них был И. П. Липранди, к которому Александр Сергеевич питал приятельские чувства за его учёность, сочетавшуюся «с отличными достоинствами военного человека». И ещё одним важным качеством обладал Иван Петрович — был домоседом. «Три-четыре вечера, а иногда и более проводил я дома. Постоянными посетителями у меня были: Охотников, майор, начальник дивизионной ланкастерской школы В. Ф. Раевский; майор Камчатского полка М. А. Яновский, замечательный оригинал, не лишённый интереса по своим похождениям в плену у французов; гевальдигер[26] поручик Таушев, очень образованный молодой человек; майор Гаевский, переведённый из гвардии вследствие истории Семёновского полка. Из офицеров генерального штаба преимущественно бывали А. Ф. Вельтман и В. П. Горчаков» (68, 298).