1812 год в жизни А. С. Пушкина

Руководители восстания очень надеялись на помощь России, христианской страны, заинтересованной в укороте османов, сразу показавших себя: 24 апреля, в день Святой Пасхи, в Стамбуле турки повесили 80-летнего патриарха Греции Григория и трёх митрополитов. Александр I предъявил султану ультиматум с требованием прекратить зверское истребление греков, на что получил вызывающий ответ: «Мы лучше знаем, как нам обращаться с нашими подданными».

Довольно быстро восстание за независимость перешло в жестокую резню с обеих сторон. Турки увечили мужчин, насиловали девушек и торговали ими, поджаривали на вертелах младенцев, завязывали женщин в мешки с голодными кошками, крысами и гадюками. Не оставались в долгу и греки, подчистую вырезавшие турецкое население, щадя только богачей, с которых можно было взять выкуп. Это варварство вызвало у Пушкина чувство отторжения от восставших: «Константинопольские нищие, карманные воришки, бродяги без смелости. Они отыскали средство быть пошлыми в то самое время, когда рассказы их должны были бы интересовать каждого европейца. Французы и русские, которые здесь живут, не скрывают презрения к ним, вполне ими заслуженного; да они всё и переносят, даже палочные удары, с хладнокровием, достойным Фемистокла. Я не варвар и не апостол Корана, дело Греции меня живо трогает, вот почему я и негодую, видя, что на долю этих несчастных выпала священная обязанность быть защитниками свободы».

П. П. Вяземскому поэт писал: «Греция мне огадила. Иезуиты натолкали нам о Фемистокле и Перикле, а мы вообразили, что пакостный народ, состоящий из разбойников и лавочников, есть законнорождённый их потомок и наследник».

7(19) июня под Драгошанами войска восставших потерпели поражение и были рассеяны. 29-го Александр I отозвал российского посла из Константинополя. Дело шло к войне.

Но тут царь узнал, что Англия и Австрия договорились поддержать Турцию. По меркам Священного союза восстание греков было революционным. Помочь ему — значило преступить основополагающие заповеди Союза: порядок, покорность, подавление сопротивляющихся. В итоге на крик о помощи Ипсиланти получил лаконичный ответ: «Россия останется только зрительницей событий». В «Памфлетах эмигранта» П. Долгоруков писал по этому поводу: «Грекам отказано было во всякой поддержке по той будто причине, что они нарушили обязанность подданных, восстав против своего законного (!!!) государя, султана турецкого!!! Христиане преданы были на жертву оттоманам, и русский царь поступил, как мог только поступить шах персидской или какой-нибудь другой поклонник Магомета» (84, 532).

Пушкин неудачу восстания видел прежде всего в самих греках, которые проявили полную несостоятельность в первом же сражении с противником, не отличавшимся высоким воинским искусством. «Толпа трусливой сволочи, воров и бродяг, — негодовал поэт, — которые не могли выдержать даже первого огня дрянных турецких стрелков. Что касается офицеров, то они ещё хуже солдат. Мы видели этих новых Леонидов на улицах Одессы и Кишинёва — со многими из них лично знакомы, мы можем удостоверить их полное ничтожество».

Не пощадил Александр Сергеевич и вождя восставших: «Александр Ипсиланти был лично храбр, но не имел свойств нужных для роли, за которую взялся так горячо и так неосторожно. Он не умел сладить с людьми, которыми принуждён был предводительствовать. Они не имели к нему ни уважения, ни доверенности. После несчастного сражения, где погиб цвет греческого юношества Ипсиланти ускакал к границам Австрии и оттуда послал своё проклятие людям, которых называл „ослушниками, трусами и негодяями“» («Кирджали»).

Конечно, к восставшим присоединилось немало лиц с тёмным прошлым (и Пушкин об этом писал), но в целом это был душевный порыв людей, жаждавших освобождения своей страны от иноземного ига. Немало было и героизма. Памяти павшим за Родину посвящено одно из проникновенных стихотворений поэта:

Гречанка верная! не плачь, — он пал героем.Свинец врага в его вонзился грудь.Не плачь — не ты ль ему сама предпервым боем

Назначила кровавый Чести путь?Тогда, тяжёлую предчувствуя (разлуку),Супруг тебе простёр торжественную руку,Младенца своего в слезах благословил.

Но знамя чёрное Свободой восшумело.Как Аристогитон, он миртом меч обвил,Он в сечу ринулся — И, падши, совершилВеликое, святое дело.

Поражение греческого восстания по времени почти совпало с подавлением австрийскими войсками движения итальянских карбонариев в Неаполе и Пьемонте, а позднее — революции в Испании. Реакция торжествовала, и это вызывало у Пушкина весьма мрачные чувства: