1888

Под грудью мужчины образовалась лужа крови, на спине виднелось отверстие овальной формы, значит стреляли под углом.

– Что скажете, мистер Брандт? – спросил через какое-то время единственный оставшийся полицейский. – На доме, с которого предположительно стреляли, ничего нет, даже гильз.

– Пуля у меня. Она, к счастью, не застряла в теле, – ответил я и разжал ладонь, показывая боеприпас. – Стрелок стоял чуть левее дымовой трубы. Калибр пятьсот семьдесят семь дробь четыреста пятьдесят. Он был принят на вооружение вместе с винтовкой Мартини-Генри в тысяча восемьсот семьдесят первом году, которая использовалась во многих кампаниях, в том числе и в колониальных конфликтах в Индии и Африке. Нужно срочно выдвигаться в сторону паба «Бет-Арбел».

– Зачем?

– Человек, который сохранил винтовку на память о былых военных подвигах, участвовал в Англо-ашантийских войнах и знал дуэлянтов, сейчас будет несправедливо арестован.

Глава 24

– Все другие входы и выходы перекрыты, – сказал мистер Гилберт, открывая передо мной главную дверь в паб. – Никого не впускаем и не выпускаем.

– Меня интересует Дэвид Баррингтон, – ответил я, оглядывая затихшее помещение. – Где он?

– В подвале. Играет.

Внутри, по сравнению с моим прошлым визитом, нависла напряженная тишина, лишь изредка нарушаемая едва слышимым бормотанием посетителей с покрасневшими от алкоголя лицами, бросающих неприветливые взгляды в мою сторону. Люди молча винили меня в появлении полиции и в том, что вместо отдыха после тяжелого рабочего дня и хмельного веселья, они были вынуждены ровно сидеть в нестерпимо душном, тесном и смрадном пабе.

– Стоять! – обернувшись, рявкнул Томас на человека, пытающегося прошмыгнуть за нашими спинами. – Покидать заведение запрещено!

На незнакомце была надета простенькая одежда, приобретенная у перекупщиков на «одежных биржах», на лице был повязан шарф, на голове – старый шелковый подкрашенный цилиндр, а на ногах – затертые сапоги с потемневшими золотыми, на первый взгляд, пряжками, на самом деле сделанными из томпака.

Я удивленно поднял брови, поняв, что перед нами стоит беспомощная миссис Мур, которая робко и опасливо прижималась к стене.

Глаза женщины забегали, как у пойманного зверька, шея почти полностью втянулась в плечи, но она продолжала хранить молчание даже после того, как комиссар полиции гневно ударил дубинкой по ближайшему столу, требуя объяснений.

– Опустите шарф с половины лица, – угрожал Томас. – Сейчас же!

Кэтрин не повиновалась, тихо постанывала, дотрагиваясь до больной ноги, перестала моргать и с отчаянием смотрела мне в глаза, будто решила, что от меня зависит исполнение приказа комиссара полиции.

– Мистер Гилберт, пусть этот человек идет своей дорогой, – сказал я. – Видел его пару раз – он уличный продавец горячего кофе при въезде в Уайтчепел и точно не тот, кто нам нужен.

– Вы уверены? – спросил Томас, постукивая дубинкой по ладони.

– Абсолютно.

Кивком головы комиссар разрешил Кэтрин покинуть паб, вызвав всеобщее недовольство и ропот оставшихся людей, позволяющих себе выкрикивать грубые осуждения в отношении полиции.

Я понимал, что таким несправедливым поступком вызову еще большую неприязнь к себе, но я не мог задерживать жену Бенедикта здесь, зная, что мужчина с Анной направляется домой после дуэли и будет сильно рассержен на отсутствие миссис Мур дома в столь поздний час. Откуда мне знать, не дойдет ли их ругань между собой до побоев, которых бедная женщина нисколько не заслужила?

Если бы она являлась Уайтчепельским мясником, то не стала бы сегодня совершать убийство, учитывая мое личное присутствие и зная, что в район отправлено большинство стражей порядка.

Успокоив возбужденную толпу, мистер Гилберт повел меня в подвал, вход в который находился за барной стойкой, и сказал, что миссис Дю Пьен оставила полицейских еще в Скотланд-Ярде, вспомнив о незаконченных делах в Бедламе, но пообещала скоро прибыть в паб.

В небольшом прокуренном подвале, освещенном чугунной люстрой, четверо крепких здоровых мужчин сидели за круглым столом, окруженные дамами легкого поведения, и играли в джин рамми.

Когда мистер Баррингтон еще не являлся главарем, ходили слухи, что в этом подвале можно было продать или купить любую краденую или найденную вещь, от запрещенной литературы до казенных предметов с производства.

Молодые девушки тоскливо сидели по углам, искоса поглядывая на полицию, и стыдливо пытались прикрыть открытые части тел руками. Под сводчатым потолком собралось облако никотинового дыма от куривших бандитов, глухо переговаривающихся и безмятежно ожидающих момента, когда с комиссаром полиции можно будет, как всегда, договориться.

– Мистер Брандт, решили разделить скорую судьбу Виктора, натравив на мой паб многоуважаемого Томаса Гилберта? – спросил Дэвид, закинув ноги в грязных ботинках на стол. – Нехорошо получается. Я к вам со всей душой относился, а вы устроили такую подлость.

Трое его подручных злобно усмехнулись, продолжая непринужденно и неторопливо играть.

– Вы так категоричны, – ответил я, сунув руку в карман. – Вам объяснили причину облавы?